Очевидная сегодня нелепость ресурсоограниченной системы заставляет видеть причины ее «внедрения» часто либо в невежестве, либо в злонамеренных «кознях» большевиков, либо в том и другом одновременно. На деле причины эти более сложны, включают в себя несколько факторов: социально-экономических, научно-теоретических, идеологических.
Социально-экономические причины определялись состоянием экономики России как страны «второго эшелона». Условия «догоняющей» экономики определяли как важнейший поиск тех или иных путей ускорения развития. Таковы цели и петровских реформ, и реформ второй половины XIX в., и столыпинской реформы. Эта проблема оставалась существенной и в феврале и октябре 1917 г. Большевики, взявшие власть, столкнулись в данном случае с альтернативами: или идти «известным» путем буржуазно-эволюционного развития, или избрать какой-то другой путь, суливший более быстрый прогресс, чем первый.
Первый путь не гарантировал быстрого преодоления отставания России от западных стран. В чем же могла состоять суть другого, нового пути? Он виделся в централизации имеющихся ресурсов, организации на этой основе более рационального управления ими и обеспечения в итоге более высокой эффективности экономики.
Рациональное централизованное управление преодолевало бы рыночную стихию, связанную с непроизводительными, подчас, затратами общественного труда, его последующими потерями и т.п. Характерно, что еще до Октябрьской революции В. И. Ленин в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» связывал чисто экономические факторы этой борьбы с возрастающей централизацией управления производством, банковским делом, другими хозяйственными процессами.
Следует отметить и то, что подобные тенденции к централизации, связанные с возрастанием роли государства, пробивали ребе дорогу и в западных странах. Речь шла о заметной глобальной тенденции, которая вскоре теоретически реализовала себя в работе Д. Кейнса.
Научно-теоретические причины формирования системы ресурсоограниченного типа содержались в марксистской концепции посткапиталистического общества. В ней, естественно без употребления данных терминов, спросоограниченная (рыночная) и ресурсоограниченная (плановая) системы представлялись как прямо противоположные, причем преимущества плановой системы были настолько очевидны, что оставалось только желать скорейшего краха рыночной системы.
Действительно, в рыночной системе — частный труд, осуществляемый «вслепую», т.е. нерационально, в плановой — непосредственно общественный труд, т.е. труд, осуществляемый как заранее необходимый, предполагающий себе место в обществе; в рыночной системе производство ведется стихийно, часто прерывается разрушительными кризисами перепроизводства, в плановой — сознательное, согласованное хозяйствование без каких-либо излишних затрат; цель производства в рыночной системе — реализация стоимости (прибавочной), в плановой — сам человек, удовлетворение его потребностей, развитие его способностей и т.п. В целом, для рыночной системы характерно косвенное (через стоимостные формы) регулирование общественного производства, для плановой — прямое, планомерное регулирование, которое теоретически несомненно представлялось более эффективным.
Ресурсоограниченная система в теоретическом плане представляла собой систему использования в каждый данный момент всех имеющихся в обществе ресурсов, т.е., во-первых, не допускала их «пролеживания» даже какое-то время впустую; во-вторых, не допускала их уничтожения «за ненадобностью», как это происходило в период кризисов в условиях спросоограниченной системы. Следовательно, выбор такой системы с научно-теоретической точки зрения не был столь нелепым как это иногда объявляется сегодня.
Идеологические причины, связанные с политическим содержанием марксистской теории, сыграли огромную роль в утверждении плановой системы, поскольку при их целенаправленном воспроизводстве способствовали формированию определенного общественного менталитета.
Речь идет о том, что плановое хозяйство это форма социалистического (коммунистического) общества как общества равенства, справедливости, всеобщего развития и т.п. Ресурсоограниченная система, иными словами, представлялась как единственная дорога в «коммунистический рай».
Короче говоря, выбор из двух возможных систем (путей развития) системы именно ресурсоограниченного типа был в условиях 1917 г. достаточно обоснован и в практическом и в теоретическом отношениях. Почему же он оказался в итоге несостоятельным? Видимо, прежде всего потому, что, по выражению Р. Коуза, в теоретическом плане названная концепция оказалась «теорией классной доски», т.е. безукоризненной лишь на бумаге и не учитывающей многих реальных практических факторов. Эти факторы не замедлили сказаться в российской действительности.
Практическая (очевидно, и теоретическая) порочность ресурсоограниченной системы проявилась исторически в целом ряде следствий. Во-первых, встроенный в нее механизм «производства ради производства» обусловил как закономерность погоню за «валом», т.е. преимущественно чисто количественный рост. Стремление в связи с этим к увеличению объема инвестиций выливалось прежде всего в их «освоение», т.е. использование без обязательного достижения конечного результата.
Это ярко проявилось в растущем распылении капиталовложений по возрастающему количеству строящихся объектов, увеличивающемся незавершенном объеме строительных работ. Расширение производства как самоцель, давление показателей динамики обусловили низкое внимание к качеству продукции, осуществлению научно-технического прогресса. Соответственно такая самоцель особенно сильно действовала на ограничение конечного (личного) потребления.
Во-вторых, в плановой экономике складывается как форма обратной связи особая сигнальная система. Как известно, в рыночной экономике такую роль выполняет рыночный спрос. В ресурсоограниченной системе это прежде всего административный сигнал; «голос», по Корнай, обычно предполагающий «торг» центра и производителя; это изменение размеров запасов (ресурсов и продукции), а также заказов у предприятий; это инерция, вытекающая из сложившейся динамики показателей, из установления плана «от достигнутого»; это, наконец, дефицит ресурсов и продуктов. В целом сигнальная система здесь носит не экономический, а производственно-технологический характер.
Она обусловливает низкую материальную ответственность работников и руководителей, низкую заинтересованность в результатах работы, бесхозяйственность, известное безразличие к возможностям экономического роста, направлена не на конечный экономический результат, а на результат объемный («вал»).
В-третьих, ресурсоограниченная система характерна отсутствием необходимых ресурсных резервов для изменения структуры производства, преодоления возникающих диспропорций, осуществления того или иного маневра. Это объясняется высокой- степенью задействованности всех ресурсов, в том числе и средств труда в текущем производстве. Тенденция к экстенсивному расширению увеличивает масштабы физического и морального износа средств труда, ибо затрудняет их ремонт, смену технологий, замену оборудования, внедрение в производство достижений НТП. Все это в итоге ведет постепенно к снижению эффективности производства.
В-четвертых, высокая жесткость, трудноперестраиваемость ресурсоограниченной системы обусловливают инерционно нарастающую диспропорциональность производства. Это диспропорции между первым и вторым подразделениями общественного производства, промышленностью и сельским хозяйством, группами «А» и «Б» в промышленности, относительно жесткие, неменяющиеся внутриотраслевые пропорции в промышленности и т.д. Инерционно воспроизводится и с течением времени нарастает диспропорция между производством и потреблением (личным).
И дело в том, что сама ресурсоограниченная система не содержит в себе внутреннего регулятора преодоления диспропорций. Для этого необходимы соответствующие централизованно разработанные программы, внедряемые также по механизму командного типа. Однако, как показывает практика, крупные повороты в развитии народного хозяйства удавались тем меньше, чем больше не соответствовали они экстенсивному расширению, свойственному природе ресурсоограниченной системы. Инерция системы неизбежно отторгала программы, противные ее механизму. Закономерно в этом смысле, что крупная структурная перестройка, охватившая западный мир в семидесятые годы, «обошла» российскую экономику.
В-пятых, ресурсоограниченная система, как отмечалось, деформирует заинтересованность работников, их трудовую мотивацию. В основе этой деформации два фактора: во-первых, экстенсивное расширение как цель системы вполне допускает как средство механизм командно-директивного типа; во-вторых, механизм функционирования системы связан с ограничением конечного потребления, фонда потребления (это ведь не производственный ресурс).
И если задание на достижение какого-то результата носит директивно-технологический характер (исходное задание плюс коррекция сигнальной системы), то поощрение за результат и его увеличение ограничено «потолком» фонда заработной платы, разверстанного и по отраслям, и по отдельным предприятиям, и по подразделениям внутри предприятий. Материальная заинтересованность (и мотив работников) приобретал в этих условиях чисто номинальное значение.
Однако главное следствие ресурсоограниченной системы — это свойственный ей всеобщий, хронический, самовоспроизводящийся, интенсивный дефицит.