Наиболее яркое проявление кризиса плановой экономики в России (СССР), во-первых, ее значительное и возрастающее отставание от экономик развитых стран в техническом и технологическом отношениях, принципиальная неспособность использовать достижения современной НТР; во-вторых, удручающие показатели жизненного уровня населения, по многим из которых страна «пропустила вперед» десятки стран и по которым также проявлялась тенденция растущего отставания.
При этом, если первый момент — свидетельство относительного отставания экономики в рамках мировой цивилизации, что само по себе важно и тревожно, то второй — говорит в известной мере и об абсолютной неспособности общества обеспечить своим членам нормальное существование.
Сущность этого кризиса и может быть определена как возрастающая неспособность плановой экономики обеспечивать пропорциональное развитие народного хозяйства, экономическую и социальную эффективность общественного производства. Развитие кризиса в восьмидесятые годы связано с глубинными (конечными) и непосредственными причинами.
Глубинные причины коренятся в самой природе сложившейся в России плановой экономики, характерной недооценкой экономического механизма функционирования сторон способа производства, подменой его командами из центра, часто не отвечающими направлениям общественного прогресса, фактическим игнорированием движущей роли экономических интересов и стимулов, формированием системы ресурсоограниченного типа. Глубинные причины кризиса плановой системы, иными словами, связаны с ее принципиальной нежизненностью, неспособностью обеспечивать оптимальное развитие общественного производства.
Есть и иные позиции: одни считают, что кризис плановой экономики можно было бы преодолеть путем ее трансформации, но в ее рамках; другие — отрицают подобный кризис, считая еще далеко не использованными возможности плановой системы. Аргументация таких позиций во многом связана с указанием на то, что вышеуказанные (глубинные) причины существовали всегда, тем не менее, плановая модель длительное время и достаточно успешно действовала.
Представляется, что последнее реальное обстоятельство объясняется существованием ряда условий, «облегчающих» функционирование плановой экономики, с изменением которых и вступили в действие непосредственные причины ее кризиса.
К числу таких условий, в какой-то мере объясняющих саму возможность существования и относительно эффективного функционирования плановой экономики, можно отнести следующие:
Мнение о высокой эффективности плановой экономики создавалась и благодаря некоторым чертам ее действия: возможность быстрой концентрации ресурсов на определенных участках, соответственно быстрое решение отдельных проблем, жесткая дисциплина, существующая под страхом репрессивных мер, и т.д. О такой эффективности говорили и многие факты. Так, за период 1928—1955 гг. (исключая десятилетие 1941—1950 гг.) среднегодовые темпы прироста валового национального продукта составили в СССР 4,6%, а темп прироста потребления населения — 4,8% (1885— 1913 гг.— 3,2%).
Как показала история, плановая система могла обеспечить более быстрое развитие в пределах относительно краткосрочного периода, опираясь на вышеназванные и некоторые другие свойственные ей черты (система напряженных заданий, использование валовых инвестиций преимущественно на расширение производства и т.п.). Вместе с тем в рамках длительной перспективы сам принципиальный механизм функционирования плановой экономики вел к нарастанию внутренних противоречий и негативных следствий, отмеченных выше.
Следует отметить также, что в функционировании плановой экономики не было все благополучно вплоть до восьмидесятых годов, когда «вдруг» и разразился ее кризис. Преходящий характер названных выше условий, очевидные и все чаще наступающие «сбои» в действии командной модели обнаруживали необходимость ее изменения уже в послевоенный период. В этом смысле можно говорить о своеобразных этапах развертывания кризиса плановой системы.
Для неоднократных попыток произвести такие изменения характерен ряд моментов. Во-первых, содержанием их всегда провозглашался переход от преимущественно административных к преимущественно экономическим методам управления. Это весьма показательное свидетельство осознания руководством страны непригодности в принципе сложившейся в конце 20-х годов системы управления. Во-вторых, все эти изменения по своему характеру предполагались как реформы, касались или частичных изменений (развитие материального стимулирования в сельском хозяйстве в 1953 г., переход к территориальной системе управления в 1957 г. и др.), или охватывали комплекс проблем, но в рамках действующей модели (таков, например, замысел экономической реформы 1965 г.).
Отсюда паллиативность, непоследовательность и неэффективность в итоге всех этих попыток. В-третьих, что очень важно, ростом масштабов предполагаемых в каждой последующей попытке изменений. Это объясняется тем, что после каждой неудачной попытки реформировать систему в рамках той же модели кризисные явления нарастали, приобретали все более широкий и глубинный характер, требовали соответственно и более масштабных мер для своего преодоления. Относительным показателем нарастающих проблем может служить снижение среднегодовых темпов прироста валового национального продукта СССР. Если в 1950—1970 гг. он составлял 5,0%, то в 1970— 1989 гг.— уже 2,0%.
Начало восьмидесятых годов ознаменовалось рядом попыток кардинального реформирования действующего хозяйственного механизма, также не приведших к позитивным результатам. Вместе с тем изменение в стране политической атмосферы с середины этого десятилетия создало возможность для более полной, откровенной оценки характера и последствий функционирования плановой модели экономики.
Это и привело к выводам, во-первых, о кризисе существующей системы; во-вторых, о невозможности преодоления этого кризиса даже самыми радикальными мерами в рамках этой системы. Впервые встал вопрос о полной замене плановой модели функционирования.
Практическая реализация подобной задачи могла бы опираться на ряд положений экономической теории, в частности теории переходной экономики. Во-первых, грандиозность исторической задачи предполагает длительный (несколько десятилетий) исторический период. Во-вторых, необходимость крупных качественных преобразований в экономике обусловливает неизбежность ряда негативных явлений (падение производства, частичная потеря богатства, безработица, наступление на жизненный уровень и т.п.).
Если взять только рассмотренные выше переходные процессы в истории России, то оба они демонстрируют в своей начальной стадии существенное замедление (иной раз, абсолютный упадок) развития. Так, заметно снижаются среднегодовые темпы роста чистого национального продукта — до 1,7% в 1861— 1885 гг. (1861—1913 гг. — 2,65%). Аналогичные процессы наблюдаются и в период 1918—1928 гг. Масштабы этих явлений зависят от умелости руководства, сроков и методов осуществления преобразований. В-третьих, важность учета особенностей «стартовых» условий преобразований. В частности, для России они оказались особенно неблагоприятными вследствие длительного подавления накапливающихся экономических противоречий.
Как отмечалось, в практике современной российской переходной экономики не все эти обстоятельства были учтены в должной мере. Возобладала линия на ускорение преобразований. Безусловно, быстрота имеет не только минусы, но и плюсы. Однако реально в российской экономике в начале переходного периода возникла ситуация, напоминающая внешне картину экономического, все углубляющегося кризиса.