Роль и перспективы частной собственности в переходной экономике


Если для реалий переходной экономики наиболее типичным является развитие - зависимого типа мелкой частной собственности и номенклатурно-корпоративной модели акционерных обществ, то «в идеале» прорисовываются две теоретические модели, базирующиеся на противоположных объективных тенденциях.

Первая тенденция связана с тем, что в XX веке, в условиях господства индустриального производства, частная собственность во всех ее разновидностях — от мелкой частной собственности работника (семьи) до акционерного общества, еще не исчерпала своего потенциала.

Так, мелкая частная собственность обеспечивает достаточно высокий (позволяющий при определенных условиях — поддержки со стороны государства, кооперирования интеграции с крупными хозяйственными системами — успешно конкурировать на рынке) уровень эффективности в сфере услуг, отчасти — трансакций, сельского хозяйства и т.п., т.е. сферах, где не требуются крупные индустриальные системы. Там же, где они необходимы, наиболее типичны акционерные предприятия.

Вторая тенденция связана с социализацией собственности, генезисом и упрочением демократических, самоуправленческих общественных форм. С мелкими частными предприятиями весьма успешно конкурируют мелкие кооперативные, в крупном индустриальном производстве коллективные или государственные предприятия в целом работают не хуже, чем формально частные.

В постиндустриальной сфере — наука, информационные технологии и мн. др., граница между частной и общественной собственностью становится зачастую содержательно размытой, ибо объект собственности по сути своей является всеобщим (таковы любые объекты культуры, информация) и лишь по форме присваивается или контролируется отдельными лицами.

Таким образом, в современной (т.е. переходной в общецивилизационном смысле) экономике наиболее важным оказывается вопрос о реальном содержании тех или других форм собственности, о том, как и среди кого распределены права собственности и как, в сущности, работник взаимодействует со средствами производства: на основе отчуждения или единства? Для отечественной переходной экономики, где права собственности слабо специфицированы, а формы неустойчивы и плохо легитимизированы, эти вопросы приобретают особую значимость.

Выше показано «сущее» частной собственности в переходной экономике: зависимый характер мелкой частной собственности и номенклатурно-корпоративный — акционерной. Теперь необходимо остановиться на другом — проблемах социализации содержания частной собственности как объективно возможной и необходимой альтернативы укреплению экономически и социально неэффективной нынешней модели.

Возможной эта альтернатива является в силу наличия как общецивилизационных тенденций социализации, так и некоторых элементов содержания общественной собственности в прошлом, где они были деформированы, но реальны.

Необходима она в силу того, что противостоять номенклатурно-корпоративному подавлению индивидуальной инициативы и предприимчивости (а это главное преимущество частной собственности) в реальных условиях отечественной экономики, где экономическая и политическая власть принадлежит номенклатурно-корпоративным структурам, можно лишь на основе добровольного объединения частных собственников в ассоциации, защищающие их права и свободы.

Насколько необходима борьба за реальную экономическую свободу и независимость мелкого частного собственника и всегда ли ее рост ведет к повышению экономической эффективности и дает положительные социальные результаты? Если посмотреть на опыт большинства развитых стран, то там зависимость мелкого частного собственника от крупных хозяйственных систем принимает несколько более «цивилизованные» формы взаимозависимости, партнерства тогда, когда она строится на основе отношений крупного бизнеса с демократическими, свободными, добровольными ассоциированными объединениями мелких частных собственников. Примеров этому великое множество: кооперативные объединения в сбытовой, потребительской, часто даже в производственной, сферах и т.п. в Швеции и Англии, Испании и Финляндии.

Иными словами, реальная экономическая свобода мелкого частного собственника в условиях крупного обобществленного хозяйства возникает тогда, когда эти собственники начинают постепенно, шаг за шагом ассоциировать свои экономико-хозяйственные функции (функции сбыта, закупки продукции, ряд производственных функций) и осуществлять их совместно с тем, чтобы не противостоять объективным тенденциям объединения, ассоциирования экономики, а находить для них наиболее эффективные формы.

Этот путь, к сожалению, сталкивается с большими трудностями в переходной экономике. Ассоциирование мелкой частной собственности у нас пока гораздо менее распространено, нежели в развитых странах и более того, перспективы его развития далеко не так радужны прежде всего в силу господства того типа хозяйственной организации, когда в условиях возникающего рынка происходит отчуждение собственности от труда, а хозяйственная власть принадлежит корпорациям, бюрократии и выражается (на уровне социальных структур) в форме власти номенклатуры.

Тем не менее, тенденция ассоциирования мелких частных собственников на основе их поддержки обществом и государством — объективно перспективное направление эволюции частной собственности в переходной экономике.

Частная собственность работника в переходной экономике, как уже было отмечено, быстро превращается в собственность, основанную на наемном труде. Закономерно возникает вопрос: можно ли считать это отчуждение наемного работника от собственности абсолютно необходимым и эффективным в условиях переходной экономики?

Как всегда, обратимся к тенденциям развитых стран. Там в ряде случаев наемный работник осуществляет целый ряд функций, близких к функциям предпринимателя, а в некоторых случаях даже собственника: владение некоторой долей акций корпорации, право на участие в управлении на макроуровне, право профсоюзов на контроль за условиями занятости, труда, возможность работников через рабочие комитеты, профсоюзы, другие организации принимать участие в решении социальных вопросов и т.д.

Все эти меры не снимают отчуждения и эксплуатации наемного работника, но позволяют частично перераспределить правомочия от частного собственника к работнику. Такое перераспределение позволяет «включить» хозяйскую мотивацию не только относительно узкого круга собственников данного предприятия, но и, отчасти, наемных работников — тех, кто осуществляет производственную деятельность. Включение этого потенциала (или во- всяком случае стремление к такому включению) является правилом для современных корпораций.

Но станет ли эта тенденция правилом для переходной экономики? Здесь, как всегда, стоит возможность выбора из двух направлений эволюции современного кризисного состояния общества. Одно из них — эволюция по направлению к: примитивным формам отчуждения работника, характерным для эпохи первоначального накопления капитала или раннеиндустриального капитализма XIX века с продолжительным рабочим днем, бесправием наемного работника, сведенного к придатку машин, а отсюда низким инновационным потенциалом, торможением творческих возможностей тех, кто создает общественное богатство.

Второе направление связано с социализацией современных отношений собственности даже тогда, когда они осуществляются в чисто отчужденных формах: собственник — на одном полюсе, работник — на другом. Это тенденция передачи части правомочий собственника и предпринимателя наемному работнику. Какая из этих тенденций победит — покажет жизнь.

На макроуровне также возможно развитие механизмов, создающих альтернативу власти номенклатурно-корпоративной элиты на основе не «запрещения» частной собственности, а развития противоположной стороны, реализующей объективную необходимость социализации частной собственности в условиях высокого уровня обобществления.

В данном случае речь может идти о развитии механизмов общественного контроля (в том числе контроля ассоциаций производителей и потребителей) за функционированием частной собственности; введении различных форм ответственности частных собственников за использованием принадлежащего им общественного богатства (здесь можно использовать, в частности, модель, закрепленную в Конституции ФРГ) и др.

Тем самым, тенденция к номенклатурно-корпоративной деформации частной собственности как бы выворачивается с изнанки на лицо, ибо в основе этой тенденции лежит объективная необходимость социализации экономики. Эта социализация приобретает адекватные демократические формы, формы общественно-государственного контроля и регулирования процессов развития и функционирования частной собственности.

Какой может быть доля различных форм частной собственности в переходной экономике? Обычно на этот вопрос отвечают следующим образом: экономическая эффективность и отношения свободной конкуренции должны показать, какая из форм собственности является наиболее адекватной для той или другой структуры экономики.

Но соображения экономической эффективности при решении вопроса об удельном весе каждой из форм собственности являются отнюдь не единственными. Более того, практика большинства стран показывает, что в ряде случаев соображения экономической эффективности отходят на второй план, а основными для решения вопросов о приоритете тех или иных форм собственности становятся социальные, национальные, идеологические и иные неэкономические факторы.

И это не только специфика переходной экономики. Не секрет, что, например, политика поддержки мелкого фермерства с целью создания стабильного крестьянского базиса для либеральных демократий является типичнейшей чертой социально-экономической политики в Японии, в большинстве стран Западной Европы, в Соединенных Штатах Америки, где дотации частным фермерским хозяйствам составляют до 30% стоимости их продукции.

Если же говорить о переходной экономике, то здесь возможна целенаправленная общественно-государственная поддержка наиболее прогрессивных форм собственности, обеспечивающих не только краткосрочную экономическую эффективность (конкурентоспособность на рынке), но и стратегически наиболее эффективно «задействующих» реальный потенциал — человеческий, технологический, институциональный — наших стран.

В частности, речь может идти о предотвращении формальной приватизации, ведущей фактически к превращению прежней государственно-бюрократической, монопольно-организованной собственности в собственность корпоративно-бюрократическую и организованную столь же монопольно. При этом частные монополии становятся не более, а в ряде случаев менее эффективными, нежели государственные, поскольку в гораздо меньшей степени поддаются общественному контролю и регулированию, в первую очередь, с точки зрения демонополизации или создания контрмонополий.

Речь может идти о поддержке частного бизнеса, последовательно уходящего от монопольно-корпоративного или мафиозного типа предпринимательства, его производительной активности, особенно в сфере так называемого «заполнения щелей» переходной экономики, а также о сохранении и наследовании определенного потенциала коллективной деятельности, развивавшегося в деформированных и превратных формах в предшествующие десятилетия. Между тем он может быть использован для развития коллективных предприятий, сбытовой и т.п. кооперации частных собственников.

В результате в переходной экономике может сложиться система отношений собственности, создающих возможности и стимулы для ускоренной трансформации тоталитарной системы в «экономику для человека». Главным критерием для развития различных отношений собственности станет их способность максимально эффективно обеспечить эту трансформацию, т.е. быть стратегически, экономически и социально эффективными. Этому критерию должны в конечном счете отвечать и те «разновидности» частной собственности, которые характерны для переходной экономики.

Такой подход не является общепринятым, более того, поддерживается меньшинством политиков и экономистов стран с переходной экономикой, где доминирует идея ускоренного движения по направлению к созданию структур собственности, близких к «цивилизованной» экономике, свойственной развитым странам. Но последняя задача вряд ли может быть осуществлена в течение ближайшей исторической перспективы, особенно в такой стране как Россия.

Скорее всего, для экономики стран, едва-едва выходящих из кризиса в Восточной Европе или пребывающих в кризисе (Россия и другие республики бывшего Советского Союза), наиболее вероятной станет структура форм собственности, характерная для развивающихся стран, причем, той их части, где продолжается отставание от развитых государств Севера. А это структура с доминированием номенклатурно-корпоративной «крупной» частной собственности и зависимой от крупных корпораций, слабо институционализированной «мелкой» частной собственностью. Что означает такая ориентация для нашей экономики?

Бюрократически-корпоративная организация собственности, имеющая акционерную форму, порождает такие механизмы соединения работника со средствами производства, где работник отчужден от последних и от труда не только экономически, но и внеэкономически. Он становится объектом не только экономической эксплуатации со стороны корпоративной системы, но и корпоративной зависимости (долгосрочный найм по контракту без существенных гарантий прав наемного работника, ведомственное жилье, ведомственные объекты социально-бытового назначения и др.).

Распоряжение общественным богатством при такой организации частной (акционерной) собственности также осуществляется весьма специфически. Собственник, контролирующий незначительную долю акций, или даже лицо, их почти не имеющее, фактически может оказаться полноправным владельцем акционерного общества, реальным частным собственником, если ему принадлежат существенные возможности по осуществлению корпоративно-бюрократического или мафиозно-неформального контроля.

Напротив, частный собственник, формально полностью сосредоточивший в своих руках весь пучок прав собственности (например, фермер или владелец киоска) в условиях мафиозной или бюрократически-корпоративной организации экономики может - фактически полностью зависеть от этих структур и не иметь возможности распоряжения средствами производства,

В этих условиях присвоение результатов деятельности частными собственниками и распределение этих результатов будет осуществляться также весьма специфическим образом. Веер здесь достаточно широк: от неформального присвоения большей части прибавочного продукта, по идее причитающегося частному собственнику, мафиозно-корпоративной элитой, которая «надстраивается» над частными собственниками, до обратного процесса, когда присвоение общественного богатства осуществляется безликой корпорацией в целом (и никем из конкретных субъектов в отдельности) и распределяется среди менеджеров, формально имеющих очень ограниченные возможности для присвоения прибыли акционерного общества, либо идет на накопление, которое зачастую осуществляется исключительно в интересах самосохранения статуса номенклатуры в рамках этой корпоративной системы.

Продолжая характеристику развития частной собственности в странах, уходящих от тоталитарного наследия, необходимо также отметить, что оно включает два трудно разграничимых этапа.

На первом этапе формообразования частной собственности государственно-номенклатурные структуры и теневой рынок переходят от прежних форм собственности к формам псевдочастной собственности.

Второй этап чем-то напоминает эпоху первоначального накопления капитала, когда конкуренция и концентрация капиталов осуществляется в предельно жестких формах с широким использованием внеэкономического принуждения, в условиях слабого развития институтов, нестабильности политической системы, отсутствия развитой системы спецификации прав собственности.

Все это создает возможности манипулирования внеэкономическими механизмами корпоративных связей, мафиозного давления и иных отношений, нарушающих характерные для устойчивой частнособственнической рыночной экономики «правила» «совершенной» или «несовершенной» (монополистической) конкуренции. Точнее будет сказать, что характерные для любой частнособственнической рыночной экономики неформальные, корпоративные и мафиозные отношения играют в условиях «первоначального накопления капитала» в переходной экономике роль качественно более значимую, чем в большинстве развитых стран.

Подводя итоги, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что развитие форм частной собственности в условиях переходной экономики может идти и по иному пути: создания механизмов, ломающих номенклатурно-корпоративные и мафиозные системы и развивающих демократические формы для прогресса частной собственности.

К таким формам может быть отнесено прежде всего развитие ассоциирования частных собственников, развитие демократических форм акционерных обществ, в которых последовательно реализуются права каждого акционера (осуществляется переход к механизму, при котором права в распоряжении собственностью распределяются среди физических лиц и голосование осуществляется по принципу: один акционер — один голос, а не одна акция — один голос); работники участвуют в управлении и присвоении благ, в контроле и учете собственности и т.д.; обеспечивается гласность в функционировании частной собственности; развита ответственность частного собственника перед обществом за использование находящегося в его распоряжении богатства.

Для стран с переходной экономикой этот путь в принципе остается открытым. Однако доминирующей в начале 90-х гг. была обратная тенденция развития частнособственнических отношений — предполагающая господство номенклатурно-корпоративных и мафиозных отношений в содержании собственности, являющейся по форме частной или акционерной.

Последнее не случайно и обусловлено, прежде всего, закономерностями генезиса частной собственности в переходной экономике, прежде всего — сложившейся моделью приватизации.