Понятие общественной собственности в науке стран с переходной экономикой, как правило, оказывается крайне не популярным, ассоциируясь с «пережитками» прежней тоталитарно-бюрократической системы. Однако на практике в достаточно массовых масштабах осуществляется совместное распоряжение социальным богатством и его присвоение со стороны группы равноправных собственников («общества»), причем масштабы этой группы могут варьировать от небольшого кооператива до общенациональной ассоциации.
Речь идет о развитии форм собственности, которые пробивают себе дорогу и в так называемой «цивилизованной» экономике, и в экономике, уходящей от тоталитарно-бюрократического наследия. Прежде всего, это кооперативная и коллективная собственность.
Кооперативная и коллективная собственность традиционно ассоциируется в сознании homo soveticus с колхозами, которые были похожи на кооператив в общемировом понимании этого слова не более, чем свинья похожа на ежа. Тем не менее, даже в рамках колхозной системы существовали определенные зачатки действительно коллективных отношений собственности, подавлявшиеся государственно-бюрократической организацией и зачастую сведенные на нет.
Вторая ассоциация, довольно типичная для менталитета homo soveticus и связанная со словом «кооператив», порождена периодом перестройки. Это ассоциация с мелкими лавочками, осуществлявшими посредническую, как правило, спекулятивную деятельность. Они de facto являлись частными фирмами, когда несколько человек на паях объединялись для контроля за большим объемом деятельности, нанимали большое число лиц для осуществления собственно производственных функций, даже если этими функциями были функции торговли, транспортировки и т.д., и осуществляли фактически частнокапиталистическое предпринимательство.
Если все это — не коллективные предприятия, не кооперативы, то по каким критериям отличать кооператив от частной фирмы? Достаточно просто: кооператив или коллективное предприятие — это объединение группы физических лиц, как правило, осуществляющих одновременно функции и собственников, и работников. При этом большая часть правомочий собственника (распоряжение, использование, присвоение) осуществляются ими совместно, на равных основаниях.
Это равенство по отношению к функциям собственника, отношению к средствам производства и труду является существенной чертой кооператива или коллективного предприятия. В то же время коллективные и кооперативные предприятия сохранили ряд механизмов, характерных для частной собственности, соединяя два противоположных интереса: интересы частного собственника и интересы, характерные для коллектива, совместно использующего средства производства.
От частной собственности в кооперативе «остается» собственность работника на пай или же индивидуальный счет (в этом случае речь идет о коллективно-долевой собственности). Этой собственностью член кооператива не может распоряжаться самостоятельно, но она является основанием для получения определенной части доходов (кроме дохода, получаемого на основании распределения по труду) и он может забрать ее при выходе из кооператива или коллективного предприятия.
Различия между этими подвидами собственности не принципиальны. Традиционно к кооперативам относят небольшие предприятия, не имеющие акционерной формы. Коллективными предприятиями, как правило, становятся крупные объединения (до нескольких сотен и даже тысяч работников, такие, например, как промышленные коллективные предприятия в нашей стране или Мондрагонское объединение кооперативов в Испании).
В переходной экономике в большинстве случаев эти коллективные предприятия имеют форму товариществ с ограниченной ответственностью или закрытого акционерного общества, в котором большинство акций (большинство голосующих акций, возможно все голосующие акции) принадлежат работникам, а на бирже котируются либо привилегированные акции, не имеющие права голоса, либо незначительная часть акций, либо вообще ничего.
Каковы основания для развития коллективной собственности в переходной экономике? Прежде всего, те же, что и в любой другой экономике, где кооперативы успешно развиваются — будь то Англия и Испания, Бразилия и Китай. Эта форма не является ни исключением из общемировых тенденций, ни только результатом тоталитарного наследия.
После второй мировой войны в большинстве развитых стран широкое распространение получили рыночные формы коллективных предприятий. Это прежде всего кооперативные предприятия, а также предприятия с широким участием работника в собственности. Они не стали господствующими, но составляют в странах Западной Европы устойчивый сектор, объединяющий в ряде отраслей 5—10% занятых. И это отнюдь не только маленькие группы, объединяющие сельскохозяйственных рабочих или ферментов.
К примеру — «Employee stock ownership plan» предполагает создание спецфондов, поддерживаемых государством с целью передачи значительной доли акций предприятий в руки работников. Этот план в широких масштабах (10% промышленности) реализуется в США, где на более чем 1000 предприятий уже доминирует коллективная собственность. В 1994 г. в собственность работников перешла одна из крупнейших в мире авиакомпаний — «United Air Lines» (более 100 тысяч работников).
Другой пример: в стране Басков в Испании функционирует Мондрагонская группа кооперативов, которая объединяет 172 производственных, потребительских и иных кооперативных товарищества, объем продаж которых достиг 2 млрд. долларов. Эта группа кооперативов производит сложную бытовую технику, многие другие изделия и играет видную роль в экономике Испании.
И все же коллективные предприятия и кооперативы остаются весьма незначительной частью экономики развитых стран. Это дает повод для утверждений о принципиальной неэффективности коллективной собственности, хотя эти утверждения покоятся в большей степени на теоретических допущениях (при этом не всегда обоснованных), нежели на анализе реальных фактов.
Наиболее серьезные возражения против коллективной собственности выдвигаются в «теории самоуправляющейся фирмы», основоположник которой Б. Уорд (В. Ward) предложил в конце 50-х гг. модель, описывающую поведение такой фирмы. Ее постулаты были основаны на некоторых чертах поведения югославских предприятий, которые отнюдь не были коллективными и лишь отчасти могли бы быть названы самоуправляющимися. Поведение реальных югославских фирм не слишком хорошо согласовывалось с моделью Уорда; что же касается коллективных предприятий на Западе, то к ним эта модель в целом оказывается неприменимой.
Б. Уорд исходит из того, что целью коллективной (самоуправляющейся) фирмы является максимизация дохода на одного занятого. Из этой предпосылки выводится ряд следствий.
Во-первых, стремление к максимизации дохода на одного занятого вынуждает коллектив препятствовать расширению занятости (ибо в противном случае доход придется распределять среди большего числа людей) или даже сокращать ее. Поэтому коллективные предприятия характеризуются тенденцией к снижению уровня занятости.
Во-вторых, ради максимизации дохода полученная фирмой прибыль в большей мере направляется на увеличении оплаты труда, нежели на инвестиции. Поэтому самоуправляющиеся фирмы страдают хроническим недоинвестированием.
В-третьих, две указанные выше предпосылки мешают самоуправляющимся фирмам расширять производство, даже если рынок дает такую возможность. Поэтому для таких фирм характерна неэластичная или даже с обратной кривизной кривая предложения.
В-четвертых, участие рабочих в управлении производством ведет к возрастанию издержек на управление, снижению производственной дисциплины и, в конечном счете, к снижению производительности.
Наблюдение за реальными результатами функционирования коллективных предприятий, как правило, не обнаруживает ни одного из предсказываемых «теорией самоуправляющейся фирмы» следствий. Более того, по некоторым из рассматриваемых параметров коллективные фирмы демонстрируют лучшие результаты по сравнению с аналогичными капиталистическими фирмами.
Коллективные предприятия не сокращают занятость, а, напротив, характеризуются более высокими темпами роста занятости, чем традиционные капиталистические фирмы. Коллективные предприятия не страдают хроническим недоинвестированием— уровень инвестиций у них находится примерно на том же уровне, что и у капиталистических фирм. Что касается кривой предложения, то коллективные предприятия демонстрируют способность к очень быстрому наращиванию объема продаж. Уровень производительности факторов производства в коллективных предприятиях выше, чем в капиталистических фирмах. Практически все эксперты отмечают, что одним из источников эффективности коллективных предприятий является снижение издержек управления.
Модель Б. Уорда подвергалась и теоретической критике. Так, известный американский специалист по теории самоуправления Я. Ванек показал, что применение в самоуправляющейся фирме системы участия в прибылях (при сокращении удельного веса зарплаты) ведет к установлению уровня производительности и занятости на более высоком, а цен — на более низком уровне, чем в аналогичных капиталистических фирмах.
Довольно часто против коллективных предприятий выдвигается возражение, находящееся в противоречии с постулатами теории Б. Уорда — что коллективным фирмам свойственно стремление к сохранению занятости, к предотвращению любых сокращений персонала, а потому такие фирмы воздерживаются от любых технических нововведений, могущих повлиять на занятость. Однако в действительности не удается обнаружить никаких указаний на то, что коллективные фирмы отстают от капиталистических по уровню применяемых технологий.
В России одним из широко распространенных возражений является указание на то, что коллективная собственность работников препятствует привлечению капиталов в предприятие, поскольку потенциальные сторонние инвесторы не стремятся вкладывать капитал в такое предприятие, где им не может принадлежать никакого контроля над собственностью. Однако такое возражение представляется неправомерным — любое акционерное общество закрытого типа ограничивает доступ сторонних инвесторов в число пайщиков предприятия. А к акционерным обществам закрытого типа принадлежит большинство АО в развитых капиталистических странах.
Другое, широко распространенное в России возражение — тезис о коллективном предприятии как о «большом колхозе», т.е. о предприятии с «митинговой», заведомо неэффективной системой управления, основанной на участии множества некомпетентных лиц в решении сложных экономических вопросов. Но коллективная собственность отнюдь не предполагает некомпетентного вмешательства в дела, требующие специальной квалификации. Специалисты и менеджеры выполняют свою работу на коллективных предприятиях, как и на любых других.
Отличие состоит лишь в том, что на коллективных предприятиях весь персонал имеет право участвовать в решении вопросов, для которых достаточно имеющейся квалификации и производственного опыта; что лицам, показавшим способность к принятию управленческих решений, предоставляется возможность приобретать недостающие знания и опыт; что коллектив получает право оценивать управленческие решения с точки зрения соответствия собственным интересам, поскольку это право любого собственника.
Сказанное не означает, что коллективная собственность эффективна всегда и при всех условиях, и не содержит потенциально уязвимых мест. Приведенные возражения против коллективной собственности указывают на те недостатки, которые могут проявиться и проявляются в деятельности предприятия с коллективной собственностью. Но и капиталистические фирмы очень часто оказываются неэффективными и доходят до банкротства.
Другое дело, что эффективное функционирование коллективных предприятий ограничено определенными условиями (размер коллектива и т.п.). Но главное в другом: условия рынка (необходимость оперативного реагирования на конъюнктуру, коммерческая тайна и т.п.), а также капиталистического производства создают множество затруднений для наемных работников, желающих основать или выкупить свое предприятие.
В переходной экономике проблемы развития коллективных предприятий, естественно, приобретают специфический вид. Легче всего говорить о трудностях их генезиса, но практика показывает, что этот сектор может не только активно развиваться, но и быть доминирующим (в частности, в России начала 90-х годов предприятия с доминированием собственности работников охватывали более 2/3 занятых). Однако содержание этой формально коллективной собственности в отечественной экономике было ближе к номенклатурно-корпоративному, чем к общественному.
Каковы причины этого противоречивого положения?
С одной стороны, для развития коллективной собственности в переходной экономике есть не только общемировые, но и специфические основания. Среди них традиции коллективизма в экономической, социальной жизни и менталитет наших народов, а также соображения социальной справедливости. С другой — у коллективной собственности в переходной экономике есть и специфические проблемы и «болезни».
Они связаны, прежде всего, с тем, что происхождение коллективной собственности привносит целый ряд проблем функционирования этой переходной от частной к общественной форме собственности. Главным образом — все те же номенклатурно-корпоративные тенденции, которые в ряде случаев могут составлять содержание коллективной собственности, несмотря на формальное закрепление за работниками предприятий прав верховного собственника, прав на коллективное распоряжение и присвоение находящегося в их собственности имущества, средств производства.
Это противоречие (между номенклатурно-корпоративным наследием и коллективной формой собственности) является ключевым для коллективных предприятий и кооперативов в рамках переходной экономики.
Более того, развитие отношений совместного хозяйствования, присвоения и распоряжения, самоуправления внутри таких предприятий составляет едва ли не наиболее существенную социально-экономическую проблему, поскольку закрепление юридического статуса предприятия как коллективного отнюдь не обеспечивает фактического экономического статуса работников как совладельцев средств производства, лиц, которые могут совместно принимать решения о развитии одного коллективного предприятия, распоряжаться собственностью, которые совместно присваивают результаты своего коллективного труда. Проблема самоуправления и превращения работников в реальных хозяев — такова ключевая внутренняя проблема развития коллективных предприятий.
Как можно обобщенно выразить перспективы развития коллективных форм собственности и кооперативов в переходной экономике? Они связаны с общими возможностями социализации нашей экономической жизни, прежде всего с потенциалом социального творчества, хозяйской, предпринимательской активностью большинства работников.
Как правило, для стран, уходящих от тоталитарной системы, этот потенциал оказывается относительно низок. Для большинства трудящихся существенными оказываются противоречия между традициями коллективного труда, коллективной социальной жизни и конформизмом, пассивностью, традициями подчинения бюрократической структуре.
Разрешение этих противоречий возможно по мере роста самоорганизации трудящихся как реакции на условия социально-экономической борьбы против «номенклатурного капитализма» (например, борьба трудовых коллективов за свои права в процессе приватизации), а так же на базе развития новых кооперативов, возникающих в процессе ассоциирования (объединения) мелких частных собственников. Возможен и путь активизации содержания коллективистских отношений, характерного для прошлого и очищения их от превратных форм.
Однако для этого необходимы соответствующие социально-политические, субъективные предпосылки, которые далеко не всегда оказываются налицо. Более того, во многих случаях социальная и политическая власть в большинстве стран с переходной экономикой оказывается под контролем номенклатуры и других сил, которые принципиально заинтересованы не столько в развитии, сколько, напротив, в подавлении коллективных форм собственности, что создает дополнительные трудности для их развития.
С другой стороны, рост самоорганизации трудящихся, их активности в условиях экономического кризиса во многих случаях приводил к временным или более долгосрочным победам в этом направлении (опыт профсоюза «Солидарность» в Польше в 80-е годы, ряд позитивных достижений союзов трудовых коллективов предприятий России в конце 80-х годов — начале 90-х гг.).
В любом случае, однако, следует признать, что объективные основания для развития коллективных форм собственности в переходной экономике существуют. Более того, для этого нет и ограничений с материально-технической точки зрения, поскольку потенциал развитых индустриальных и постиндустриальных технологий в большинстве стран «реального социализма» был и сохраняется, несмотря на кризис, достаточно высоким.
Особо следует отметить, что большие перспективы развития коллективных форм собственности находятся в постиндустриальном секторе. Значительная часть активных участников движения самоуправления трудовых коллективов, борцов за приватизацию в пользу трудовых коллективов, создания коллективных предприятий — это работники научно- исследовательских, проектных институтов, т.е. коллективов, в которых доминирует или играет значительную роль постиндустриальный труд.
В то же время не надо забывать о том, что кооперативы: и коллективные предприятия несут в себе черты не только общественной, но и частной собственности. Это касается не только возможности индивидуального присвоения коллективного богатства (именные счета или пай), но и того, что кооператив является обособленным субъектом, который хозяйствует как «частник» наряду с другими такими же коллективными или частными предприятиями. И в этом смысле по отношению к внешним контрагентам коллективное или кооперативное предприятие по-прежнему остается как бы «большим частным собственником».
Другое дело, что кооперативы и коллективные предприятия могут эволюционировать по направлению к интеграции, ассоциированию не только имущества, но и реальных социально-экономических, воспроизводственных функций (как это, например, произошло в Мондрагонской группе кооперативов Испании). Это путь преодоления их обособления как собственников и агентов рынка, путь весьма перспективный для переходной экономики.