Выявление глобальных требований пере ориентации экономики на развитие человека следует дополнить фактом, что такого рода переориентация содержится как одна из тенденций в рамках весьма противоречивого, но достаточно успешно развивающегося современного постклассического буржуазного общества. Иными словами, современная «постклассическая» буржуазная система в определенной мере реализует императив социальной ориентации экономики.
Эта реализация осуществляется как весьма противоречивый процесс, если рассматривать мировое сообщество в целом. Однако в рамках развитых стран, особенно государств, придерживающихся социал-демократических доктрин, или доктрин «социального рыночного хозяйства», социальная ориентация осуществляется достаточно успешно.
Среди конкретных слагаемых такого рода ориентаций, поучительных и для стран с переходной экономикой, можно выделить, прежде всего, создание модели так называемого общества всеобщего благосостояния или, что точнее, «общества двух третей». Здесь для большей части жителей (составляющих меньшую — около 20% — часть человечества) обеспечивается стабильный уровень благосостояния, необходимый для создания предпосылок квалифицированного труда (или, более того, творческой деятельности), использования инновационного потенциала личности и обеспечения социальной стабильности общества.
Эта модель стала реальностью во второй половине двадцатого века. Суть ее состоит в том, что в рамках смешанной рыночной экономики с доминированием частной собственности и буржуазных отношений создается такая модель распределения и перераспределения общественного богатства, при которой названные две трети жителей развитых стран имеют уровень благосостояния, достаточный для удовлетворения рациональных утилитарных потребностей.
Такое понимание сути общества всеобщего благосостояния не является общепризнанным. Тем не менее, оно достаточно отвечает сути той экономической жизни, которая сегодня является реальностью для граждан Дании, Австрии, Швеции и т.д., где рациональный уровень утилитарного потребления товаров и услуг, достижимый на данном уровне развития технологии, обеспечен для большинства жителей, где большая часть работников занята квалифицированным трудом, где значительная часть крупных корпораций и мелкого бизнеса ориентирована на эффективную утилизацию творческого потенциала работника.
«Утилитарные потребности» — это потребности, связанные с воспроизводством человека как потребителя, а рациональный уровень их удовлетворения — это такое их качественное и количественное состояние, включая структуру, которые на данном уровне технологического и экономического развития обеспечивают создание всех необходимых предпосылок (в сфере потребления) для квалифицированной и творческой деятельности человека и соответствуют социальному стандарту «нормальной» жизни, или иными словами, той жизни, которая менталитетом данного общества воспринимается как «нормальная».
Иными словами, большинство жителей развитых стран сегодня достигло такого уровня потребления продуктов питания, одежды, услуг, жилища и т.д., которое не создает у них серьезных проблем, для того чтобы перейти к более высокой деятельности — учебе или науке, культуре или искусству, управлению или иным формам творческой деятельности. Более того, сегодня эта часть жителей развитых стран находится в таком состоянии, которое ими воспринимается как комфортное, или состояние «блага». Отсюда возможно и определение этого общества, как «общества благосостояния».
Такого рода положение в обществе создает предпосылки не только для развития творческой деятельности, но и для политической и социальной стабильности, без него невозможно использование квалифицированной рабочей силы и лиц творческого труда, невозможна реализация глобального императива «бесконфликтности» (ситуация при которой конфликты не выходят за некоторый порог, ведущий к разрушению человеческого сообщества).
Не следует идеализировать эти общества, где не только по-прежнему сохраняется, но и становится все более сложной система отчуждения и подчинения труда правящей корпоративно-капиталистической элите, где наблюдается тенденция к консервации сложившихся отношений при нарастании противоречий с «внешней средой» — 80% населения Земли, живущих в условиях растущего относительного обнищания.
Для того, чтобы такого рода общества «двух третей» стали реальностью, необходима сложная система регулирования экономики, в частности регулирования отношений производства и распределения, движения доходов и процессов их формирования и перераспределения. Такого рода механизмы находятся во многом в противоречии с классическим, или традиционным, механизмом рыночной экономики. Именно поэтому, экономику общества потребления, общества двух третей следует назвать компонентом «постклассического» капитализма, «постклассического» рынка и буржуазной цивилизации, которые отрицают сами себя внутри сохраняющейся сущности этой социально-экономической системы.
Далее, апеллируя к опыту современной «постклассической» буржуазной экономики, нужно отметить реализацию на микроуровне такой модели, как доктрина «человеческих отношений» или доктрина «фирмы-семьи». В первом случае речь идет преимущественно о западноевропейских государствах, во втором — о японской модели организации общественной жизни персонала, включая сферу досуга, на микроуровне.
Добавив к этому патисипативное управление, кружки качества и многие другие феномены, несложно зафиксировать,, что современная экономика «постклассического» буржуазного общества и на микроуровне включает в себя целый ряд экономических отношений и механизмов, позволяющих создать предпосылки для переориентации (в рамках сохраняющегося подчинения труда капиталу, отчуждения работника от целеполагания в трудовом процессе, от труда в целом) на развитие человека, реализацию общей модальности современной эпохи — создания «экономики для человека».
Более конкретно названная выше компонента экономических отношений на микроуровне означает хотя бы частичное преодоление отчуждения работника (переход в рамках бригады или других микросоциальных общностей к так называемой работе командой, работе на конечный результат), развитие процессов гуманизации, эстетизации труда, создания иными словами, такой атмосферы в рамках непосредственного трудового процесса, в которой человек бы реализовывал себя не только как придаток системы машин, но и как личность, способная к целостному (в том числе, инновационному, эстетическому и иному) восприятию производства окружающей среды.
Наконец, гуманизация отношений труда на микроуровне предполагает развитие отношений пожизненного найма, организации совместного досуга для членов фирмы (этот опыт характерен не только для Японии, но, в последнее время, и для многих других развитых стран), участие работников в управлении, в решении технологических и экономических задач.
Такого рода изменение отношений внутри корпорации (начиная с уровня бригады и заканчивая уровнем коллектива корпорации в целом) обусловлено не столько гуманизацией общей социально-экономической жизни в обществе, сколько соображениями экономической эффективности; иными словами, является не столько социально-справедливым, сколько экономически целесоборазным.
Более того, в ряде случаев, эти отношения используются не столько для преодоления отчуждения, сколько для перехода к новым формам отчуждения человека, что наиболее характерно для японской модели корпоративной организации экономической жизни на микроуровне.
Характеризуя опыт развитых стран в области социальной ориентации экономики, необходимо остановиться на более широкой проблеме формирования так называемого «человеческого капитала». Долгое время в рамках отечественной экономической теории эта доктрина критиковалась с традиционных марксистских позиций, причем высказывался целый ряд достаточно серьезных аргументов, показывающих, что формирование «человеческого капитала» не является альтернативой господству «классического» капитала, самовозрастающей стоимости в отношениях современного общества развитых стран.
Рождение «человеческого капитала» — не идеологическая догма противников социалистической идеи и «апологетов капитализма». Это — отражение нового качества труда — всеобщего труда, труда творческого по своему содержанию и в этом смысле сходного с капиталом. Действительно, деятельность одного ученого, может быть их группы сегодня способна создать общественное богатство (продукт всеобщего человеческого труда), сравнимое по своим размерам и по качеству с результатом деятельности крупных коллективов работников. Даже если оценивать результаты труда в чисто внешних, стоимостных показателях, то продукт деятельности крупного ученого или небольшого научного коллектива сегодня может приносить денежное богатство сравнимое с тем, что создается трудом работников крупной фирмы в течение длительного периода времени.
В чем же суть этого нового качества труда?
Прежде всего, в том, что всеобщий по характеру и творческий по содержанию труд — это труд, который не может быть отчужден от его работника и потому не может быть объектом купли-продажи (если говорить о содержательных характеристиках этого труда).
Неотчуждаемые творческие способности становятся своего рода «капиталом», поскольку они способны создавать огромное общественное богатство, сравнимое с тем, которое раньше было достижимо лишь благодаря концентрации капитала, труда значительного количества работников. В рамках общества отчуждения эти продукты творческого труда получают превращенную форму денежного богатства, форму, скрывающую подлинное неотчуждаемое от творца содержание «человеческого капитала» — всеобщий творческий труд.
Тенденция развития «человеческого капитала» позволяет сделать важнейший вывод: ориентация на творческий труд, не отчуждаемый от его работника и создание условий для такой творческой деятельности, это процесс, который достаточно широко развивается сегодня в рамках любого государства с технологической системой, переходной к постиндустриальному обществу, и этот процесс требует всяческой социальной экономической поддержки. Иными словами, требует системы отношений, которая выше названа «экономикой для человека», или социально ориентированной экономикой.