Производство невозможно как деятельность изолированно взятого индивида, в своей сущности это общественный процесс. Этим определяется общественная природа человека. Такая постановка вопроса существенно отлична от антропологического понимания человека как социального существа. Столь же отлична от фейербаховской марксова концепция единства человека и природы. Фейербах постоянно подчеркивает, что человек - естественное, природное существо, часть природы.
Маркс же раскрывает социальную сущность этого единства - общественное производство, законы которого отличны от законов природы. Благодаря производству «природа оказывается его (человека) произведением и его действительностью. Предмет труда есть, поэтому опредмечивание родовой жизни человека: человек удваивает себя уже не только интеллектуальна, как это имеет место в сознании, но и реально, деятельно, и созерцает самого себя в созданном им мире». Разумеется, эти слова Маркса не следует истолковывать в духе младогегельянства. Лишь о преобразованной человеком природной среде обитания людей, лишь о мире созданных человеком вещей Маркс говорит как о произведении человека.
Итак труд есть сущность человека, то, благодаря чему он есть человек, общественное существо, способное к многообразной деятельности, к беспредельному прогрессу. Гегель, считает Маркс, высказал, правда, в ложной спекулятивной форме, это важнейшее положение. «Величие гегелевской «Феноменологии» и ее конечного результата - диалектики отрицательности как движущего и порождающего принципа - заключается, следовательно, в том, что Гегель рассматривает самопорождение человека как процесс, рассматривает опредмечивание как распредмечивание, как самоотчуждение и снятие этого самоотчуждемия, в том, что он, стало быть, ухватывает сущность труда и понимает предметного человека, истинного, потому что действительного, человека как результат его собственного труда».
Если бы труд был лишь деятельностью, создающей товары, понятие отчужденного труда не имело бы существенного значения. Но коль скоро выяснено, что именно труд играет решающую роль в историческом развитии «человеческих сущностных сил», понятие отчужденного труда приобретает глубочайший смысл: оно раскрывает отчуждение человеческой сущности, человеческой жизни, выявляет, следовательно, противоречия, охватывающие все человеческое бытие. Эта важнейшая сторона дела совершенно ускользает из поля зрения буржуазной политической экономии, которая считает труд одним из возможных человеческих занятий, досадной необходимостью, во всяком случае для тех, кто не может иным путем обеспечить свою жизнь.
Итак, труд - это, с одной стороны, специфически человеческая, творческая, формирующая человека и человечество сила, с другой же стороны, это - отчужденный труд, деформирующий, уродующий человека и человечество. Сущность отчужденного труда заключается в том, что «предмет, производимый трудом, его продукт, противостоит труду как некое чуждое существо как сила, не зависящая от производителя. Продукт труда есть труд, закрепленный в некотором предмете, овеществленный в нем, это есть опредмечивание труда.
Осуществление труда есть его опредмечивание. При тех порядках, которые предполагаются политической экономией, это осуществление труда, это его претворение в действительность выступает как выключение рабочего из действительности, опредмечивание выступает как утрата предмета и закабаление предметом, освоение предмета - как отчуждение, как самоотчуждение».
Рабочий производит предметы, богатство для других. Он отдает труду свои силы, свою жизнь, и эта жизнь уже не принадлежит ему; она принадлежит предмету его труда. Это вытекает не из сущности труда вообще, а из сущности отчужденного труда.
Отчуждение труда не сводится к присвоению его продукта частным собственником. Оно совершается прежде всего в самом процессе производства и лишь затем в распределении. «Ведь продукт есть лишь итог деятельности, производства. Следовательно, если продукт труда есть самоотчуждение, то и само производство должно быть деятельным самоотчуждением, самоотчуждением деятельности, деятельностью самоотчуждения. В отчуждении предмета труда только подытоживается отчуждение, самоотчуждение в деятельности самого труда».
Маркс, таким образом, рассматривает отчуждение в двух основных аспектах: во-первых, это определенное объективное отношение между рабочим и продуктом его труда; во-вторых, это отношение пролетария к своему труду. Неизбежное следствие того и другого - отчуждение природы, с одной стороны, и отчуждение жизнедеятельности - с другой. Последнее заключается в том, что труд выступает в жизни рабочего как нечто не принадлежащее к его сущности, внешнее, тягостное, принудительное.
«Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя» (там же). Труд оказывается не средством удовлетворения потребности в труде, а средством удовлетворения других потребностей, которые вследствие отчуждения труда становятся специфическими формами отчуждения. «Правда, еда, питье, половой акт и т.д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой деятельности и превращающей их в последние и единственные конечные цели, они носят животный характер».
В чем заключается отчуждение природы? Отвечая на этот вопрос, Маркс разъясняет свое понимание единства человека и природы. Человек - часть природы и лишь в ней и через нее осуществляет свои возможности, потребности, жизнедеятельность вообще. «Человек живет природой. Это значит, что природа есть его тело, с которым человек должен оставаться в процессе постоянного общения, чтобы не умереть». Чем многообразнее деятельность человека по сравнению с жизнью животного, тем многообразнее его отношение к природе.
«Практически универсальность человека проявляется именно в той универсальности, которая всю природу превращает в его неорганическое тело, поскольку она служит, во-первых, непосредственным жизненным средством для человека, а во-вторых, материей, предметом и орудием его жизнедеятельности». Отчуждение природы заключается в том, что она становится лишь средством, необходимым для физического существования человека.
Все остальные многообразные отношения человека в природе подавляются. А поскольку труд, жизнедеятельность вообще оказываются лишь средством для поддержания жизни, постольку отчуждению подвергается и родовая жизнь индивида. Отчужденный труд, говорит Маркс, отчуждает от человека как природу вне его, так и его собственную природу, его тело и его духовную жизнь.
Если продукт труда противостоит человеку как чуждая, но отнюдь не сверхчеловеческая сила, то спрашивается, чья же это сила? Для ответа на этот вопрос необходимо было перейти от фейербаховской абстракции человека к реальному человеку, который обладает не только половыми, возрастными, но и социальными отличиями. «Если продукт труда не принадлежит рабочему, если он противостоит ему как чуждая сила, то это возможно лишь в результате того, что продукт принадлежит другому человеку, не рабочему. Если деятельность рабочего для него самого является мукой, то кому-то другому она должна доставлять наслаждение и жизнерадостность. Не боги и не природа, а только сам человек может быть этой чуждой силой, властвующей над человеком».
Все, что говорится об отношении человека к своему труду, к продукту своего труда, к самому себе, можно сказать и об отношении человека к другому человеку, к его труду, к продукту его труда. Отчуждение человека, как и всякое его отношение к самому себе, выявляется, реализуется лишь в его отношениях к другим людям.
Это значит, что отчуждение и самоотчуждение (и продукта труда, и самой трудовой деятельности) представляют собой общественные отношения, а поскольку речь идет о процессе производства - производственные отношения. Маркс еще не вычленяет отношения человека к средствам производства, но по существу он уже вплотную подходит к понятию антагонистических производственных отношений.
Итак, начав с рассмотрения частной собственности, Маркс приходит к понятию отчужденного труда. В каком отношении находятся то и другое? Маркс вскрывает, с одной стороны, отношение отчужденного труда к рабочему, с другой - отношение собственности не-рабочего к рабочему и его труду. «Частная собственность как материальное, резюмированное выражение отчужденного труда, охватывает оба эти отношения: отношение рабочего к труду, к продукту своего труда и к не-рабочему и отношение не-рабочего к рабочему и к продукту его труда».
Можно ли отсюда заключить, что именно частная собственность порождает отчужденный труд? Такой вывод делают, правда, с оговорками, некоторые исследователи, поскольку в капиталистическом обществе частная собственность образует основу расширенного воспроизводства отчужденного труда. Но все дело в том, что сама частная собственность вопреки представлениям буржуазных экономистов есть не просто продукт труда, а продукт отчужденного труда.
Полагать, что частная собственность исторически предшествовала отчужденному труду, - значит игнорировать антагонистический характер этого экономического отношения и закрывать путь к исследованию его происхождения. Между тем задача Маркса сводилась к выяснению вопроса о происхождении частной собственности, вопроса, который игнорировался буржуазными экономистами. Конечно, в рамках фрагмента об отчужденном труде Маркс не мог дать исчерпывающего ответа на этот вопрос. Однако главный вывод о возникновении частной собственности из отчужденного труда сделан Марксом со всей определенностью.
Маркс отмечает, что содержание сформулированного им понятия отчуждения труда раскрывается «как результат движения частной собственности. Но анализ этого понятия показывает, что, хотя частная собственность и выступает как основа и причина самоотчужденного труда, в действительности она, наоборот, оказывается его следствием, подобно тому как боги первоначально являются не причиной, а следствием заблуждения человеческого рассудка. Позднее это отношение превращается в отношение взаимодействия».
Следовательно, не надо смешивать процесс образования понятия «отчужденный труд» с историческим генезисом последнего. В своем исследовании Маркс идет от следствия к причине, принимая во внимание, что отношение между тем и другим уже не носит одностороннего характера, а представляет собой взаимодействие, которое, однако, не стирает исторического различия между первичным и вторичным: «частная собственность есть продукт, результат, необходимое следствие отчужденного труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе». И далее Маркс снова подчеркивает, что «отчужденный труд есть непосредственная причина частной собственности».
Следует, таким образом, проводить различие между первоначальной формой отчужденного труда, породившей частную собственность, и его последующей исторической формой, которая существует и развивается вместе с частной собственностью, на базе последней. Без этого разграничения нельзя понять, почему уничтожение частной собственности на определенной ступени общественного развития означает вместе с тем и уничтожение отчужденного труда.
Понять частную собственность как следствие, как определенный исторический продукт - значит постигнуть ее преходящий характер. Маркс, однако, не ограничивается этим, он доказывает, что важнейшее условие уничтожения частной собственности - социальная революция пролетариата: «Из отношения отчужденного труда к частной собственности вытекает далее, что эмансипация общества от частной собственности и т.д., от кабалы, выливается в политическую форму эмансипации рабочих, причем дело здесь не только в их эмансипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию; и это потому, что вся кабала человечества заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения».
Социальное освобождение пролетариата экономически означает прежде всего замену частной собственности общественной собственностью, которую Маркс называет истинно человеческой и социальной. Но из чего вытекает объективная необходимость уничтожения частной собственности? Что породило предшествующее ей самоотчуждение труда? Без выяснения этих вопросов не может быть доказана закономерность уничтожения капитализма. Ведь из того, что капитализм есть извращенная реальность, не вытекает объективная необходимость пролетарской революции.
«Спрашивается теперь, - пишет Маркс, - как дошел человек до отчуждения своего труда? Как обосновано это отчуждение в сущности человеческого развития? Для разрешения этой задачи многое нами уже получено, поскольку вопрос о происхождении частной собственности сведен нами к вопросу об отношении отчужденного труда к ходу развития человечества. Ведь когда говорят о частной собственности, то думают, что имеют дело с некоей вещью вне человека. А когда говорят о труде, то имеют дело непосредственно с самим человеком. Эта новая постановка вопроса уже включает в себя его разрешение».
К сожалению, мы не находим в рукописи Маркса ответа на этот вопрос, возможно, потому, что она осталась незаконченной. Однако из самой постановки вопроса следует, во всяком случае в общей, принципиальной форме ответ, который в известной мере намечен и в других разделах рукописи, где говорится о развитии сущностных сил человека, что непосредственно приводит к понятию «производительные силы», поскольку «история промышленности и возникшее предметное бытие промышленности являются раскрытой книгой человеческих сущностных сил».
Учитывая последующее развитие марксизма, в ходе которого его основоположники специально исследовали исторический процесс возникновения частной собственности, можно сказать, что отчуждение труда в своей первоначальной форме есть следствие неразвитости человеческих сущностных сил. Господство стихийных сил природы над людьми есть специфическая форма порабощения первобытного человека, который был совершенно подавлен трудностью борьбы с природой.
Неразвитые формы труда доклассового общества не могли еще стать свободной самодеятельностью, потребностью человека. «Труд, - говорит Маркс, имея в виду именно эти первоначальные, неразвитые его формы, - есть для-себя-становление человека в рамках самоотчуждения, или в качестве самоотчужденного человека». Частная собственность, следовательно, порождается низким уровнем развития производительных сил, хотя затем она становится специфической формой ускорения их развития. Присвоение продуктов чужого труда, осуществляемое посредством частной собственности, первоначально совершается главным образом путем внеэкономического принуждения.
Всемирная история, говорит Маркс, есть «порождение человека человеческим трудом». Благодаря трудовой деятельности человек выявляет и развивает присущие ему родовые силы. Это «деятельное отношение человека к себе как к родовому существу, или проявление им себя на деле как действительного родового существа возможно сперва только в форме отчуждения». Лишь в результате длительного прогрессивного развития производительных сил, овладения стихийными силами природы формируется объективная необходимость упразднения отчужденного труда, неизбежными историческими формами которого являются частная собственность, капитал и т.д.
Существует, говоря словами Маркса, «историческая необходимость частной собственности», развитие которой в свою очередь порождает необходимость ее «положительного упразднения», т.е. такое ее упразднение, которое представляет собой качественно новую форму социального прогресса. Что значит положительное упразднение частной собственности. Отмена, запрещение? Очевидно нет. Разумеется, в рассматриваемых рукописях нет решения всех этих проблем, однако их постановка раскрывает коренное отличие учения Маркса от всех предшествующих философских и социологических теорий.
Утопические социалисты считали достаточным для обоснования своих воззрений нарисовать картину угнетения масс в частнособственническом обществе, заклеймить эксплуатацию человека человеком и показать превосходство такого строя, при котором каждый получал бы то, что он сам производит, соответствие этого идеального строя природе человека и т.д. Маркс доказал ненаучность такого понимания социализма.
Он утверждал, что необходимость социалистического преобразования носит не субъективный, а объективный характер и, следовательно, вытекает не из нравственных побуждений, а из экономического развития общества. Поэтому Маркс стремился прежде всего путем объективного анализа выяснить как историческую необходимость частной собственности, эксплуатации, так и необходимость их «положительного упразднения». Однако понятие положительного упразднения частной собственности остается все же неясным, нераскрытым.
«Экономическо-философские рукописи 1844 года» являются одной из важнейших вех на пути формирования этой подлинно научной методологии.