Традиционно термин «гендер» как и термин «пол», относился к биологическим различиям между мужчиной и женщиной. Но в последнее время в социальных науках и общественном словоупотреблении значение этого термина расширилось, распространившись (в отличие от термина «пол») также на те различия, которые общество воздвигло на этой биологической основе. В данном эссе мы рассмотрим, как соотносятся это расширенное понятие и экономическая теория.
Исторически тендерные проблемы не относились к числу центральных в экономическом анализе как для представителей классической и неоклассической школы, так и для экономистов-марксистов. Однако, поскольку события последнего времени придали актуальность тендерным вопросам, экономисты попытались дать свой анализ этих вопросов. В результате им удалось не только углубить понимание природы различий в экономическом поведении мужчин и женщин и рыночной оценке его результатов, но и расширить границы самой экономической науки.
Хотя, как мы уже отметили, основное течение экономической науки долгое время практически не интересовалось вопросами, связанными с половыми различиями, развернувшееся в XIX в. движение за предоставление женщинам избирательных прав все-таки заставило экономистов обратить внимание на неравенство полов. Из экономистов-классиков «принцип совершенного равенства» между мужчинами и женщинами отстаивал Дж. С. Милль. Он не только выступал за равенство мужчин и женщин в рамках семьи, но и требовал «допуска женщин ко всем функциям и профессиям, считавшимся до сих пор привилегией сильного пола».
Он утверждал, что «миф об их ущербности во всех иных сферах, кроме семейной, поддерживается лишь для того, чтобы сохранить их подчиненное положение в семье». Если обратиться к марксистской школе, то Энгельс связывал подчиненное положение женщин с развитием капитализма и утверждал, что для освобождения женщин необходимо их участие в наемном труде вне дома, а также пришествие социализма. Веру в эмансипирующий эффект более активного участия женщин в наемном труде разделяли не только Милль и Энгельс, но и такие современные им авторы-феминистки, как Гилмен.
Со временем стало ясно, что эти взгляды были чересчур упрощенными. Как верно предвидели Энгельс и Гилман, удельный все женщин, особенно замужних, в общей численности рабочей силы в большинстве промышленно развитых стран действительно увеличился. Это, несомненно, во многом изменило как отношения между мужчинами и женщинами, так и организацию самого общества. Тем не менее, хотя доля женщин среди работающего населения во многих странах резко возросла, между видами работ, выполняемых мужчинами и женщинами, а также между заработками, которые они получают, до сих пор сохраняются существенные различия.
Заслуга представителей современной неоклассической теории, идеям которых в основном и посвящено настоящее эссе, заключается в том, что они более внимательно рассмотрели и более тщательно проанализировали как экономические функции женщин в семье, так и причины различной экономической оценки мужского и женского труда. Ниже мы остановимся на каждом из этих вопросов отдельно. Что же касается взаимосвязей между семьей и рынком рабочей силы и, самое главное, воздействия женщин-работниц на их роль и статус в семье, то эти вопросы не получили еще должного освещения. Тем не менее, возможное существование подобной обратной связи — это важный вопрос, на котором мы тоже здесь остановимся.
Аллокация времени в рамках семьи
Традиционная теория предложения рабочей силы специально рассмотрением домашней работы не занималась, но после Второй мировой войны границы теории были расширены и эти вопросы стали рассматриваться более подробно, что в какой-то мере объяснялось стремлением экономистов понять причины начавшегося в тот период роста занятости среди замужних женщин. В результате удалось не только лучше понять мотивы, определяющие предложение рабочей силы, но и разработать экономическую теорию таких связанных с этим явлений, как браки, разводы, деторождение.
Традиционная теория предложения рабочей силы. Традиционная теория предложения рабочей силы, известная также как дихотомия «труд — отдых», представляла собой простое продолжение теории потребления. В этой модели индивиды максимизируют полезность, носителем которой являются рыночные блага и досуг, при наличии бюджетных и временных ограничений. Если решение существует, то индивидуальная полезность оказывается максимальной тогда, когда предельная норма замещения досуга доходом у данного индивида устанавливается на уровне рыночной ставки зарплаты.
Поскольку в этой модели все время, которое не потрачено на отдых, тратится на работу, и наоборот, функцию предложения труда (спроса на досуг) можно вывести как функцию от зарплаты, дохода, не связанного с трудом, и вкусов. Из этого непосредственно следуют хорошо известные выводы теории потребления. Увеличение доходов, не связанных с трудом, при прочих равных приводит к росту спроса на все обычные блага, включая досуг, побуждая человека больше отдыхать и меньше работать (эффект дохода).
Рост заработной платы при прочих равных оказывает двойственный эффект на продолжительность труда, так как при этом возникают два противоположных явления. С одной стороны, увеличение заработной платы есть увеличение дохода и в этом смысле способствует сокращению времени труда вследствие эффекта дохода. С другой стороны, увеличение зарплаты повышает цену (альтернативные издержки) досуга, что заставляет человека меньше отдыхать и больше работать, т.е. приводит к возникновению эффекта замещения досуга трудом.
Эта теория позволяет пролить свет на мотивацию решений о работе по найму — ведь если предельная норма замещения досуга доходом при нулевой продолжительности работы превышает рыночную ставку зарплаты, возникает «угловое решение», т.е. индивид максимизирует свою полезность тем, что отказывается работать. При росте заработной платы однозначно повышается вероятность того, что будет принято решение работать, поскольку при нулевой продолжительности времени работы никакого противоположно направленного эффекта дохода от роста зарплаты не будет.
Производство в домашнем хозяйстве и аллокация времени. Хотя простая модель для некоторых целей оказывается вполне достаточной, она мало подходит для понимания факторов, определяющих распределение домашних обязанностей между мужем и женой и решение женщин работать или не работать как в каждый данный момент времени, так и в динамике. Чтобы разобраться во всех этих вопросах, необходимо подробнее рассмотреть и проанализировать процесс производства в домашнем хозяйстве.
Первый шаг в этом направлении был предпринят Минсером, который указал на важность, особенно для женщин, так называемого тройного выбора, т.е. выбора между работой по найму, работой по дому и досугом. Он утверждал, что рост занятости среди женщин объясняется ростом их реальной заработной платы, который повышает альтернативные издержки расходования времени в нерыночном секторе. Но поскольку реальная зарплата мужчин тоже росла, это должно было означать, что эффект замещения, связанный с ростом реальной заработной платы самих женщин, преобладал над эффектом дохода, порождаемым ростом реальной зарплаты их мужей.
Эту часть анализа можно было проделать, не выходя за рамки традиционной модели, но на следующий поставленный Минсером вопрос в рамках этой модели ответить уже нельзя. Вопрос был такой: почему у женщин эффект замещения превалирует над эффектом дохода, хотя, судя по имеющимся данным — в частности, данным о том, что продолжительность рабочей недели все время сокращалась, — у мужчин эффект дохода превалирует над эффектом замещения?
Минсер считает, что все дело в том, что у женщин есть еще обязанности по дому, а время, затрачиваемое на исполнение домашней работы, легче заменить на рабочее время на рынке труда (путем приобретения товаров и услуг на рынке), чем время досуга. Поскольку замужние женщины расходуют большую часть своего «нерыночного» времени на домашнее хозяйство, тогда как мужчины в основном тратят это время на отдых, эффект замещения «нерыночного» времени «рыночным» при повышении зарплаты у замужних женщин будет проявляться сильнее, чем у мужчин.
Беккер существенно продвинул этот анализ, предложив заменить традиционную теорию предложения труда общей теорией аллокации времени. В этой и других своих работах он заложил основы так называемой новой экономической теории домашнего хозяйства и дал мощный толчок развитию экономического анализа браков, разводов и деторождения.
Любопытно, что, хотя Минсер открыл дорогу экономическим исследованиям домашнего производства, введя различие между нерыночной работой и отдыхом, которого не существовало в традиционной теории предложения труда, Беккеру удалось обеспечить дальнейший прогресс в этом направлении за счет того, что он вновь отказался от этого различия, — правда, если в традиционной модели предложения труда все нерыночное время тратится на отдых, в модели Беккера все нерыночное время тратится на домашнее производство.
В частности, Беккер предполагает, что для домохозяйств носителями полезности являются товары, которые производятся путем затрат рыночных благ и нерыночного времени. Интересно отметить, что у Беккера «товары» целиком производятся и потребляются дома; его «товары» — это нечто прямо противоположное товарам у Маркса, которые производятся и обмениваются на рынке.
Примерами беккеровских «товаров» являются сон, который производится с помощью затрат нерыночного времени и рыночных благ, как-то: кровать, простыни, подушка, одеяло (а иногда еще и таблетка снотворного); игра в теннис, которая образуется благодаря сочетанию нерыночного времени и теннисных мячей, ракетки, теннисного костюма и оплаченного времени аренды корта; чистый дом, уборка которого производится в результате затрат нерыночного времени при использовании пылесоса, ведра со шваброй, различных моющих средств.
В этой модели к ограничениям, в рамках которых решается задача максимизации полезности, добавляются производственные функции для основных объектов выбора. Полезность при этом по-прежнему может быть выражена как функция от количеств потребленных рыночных благ и нерыночного времени; однако рыночные блага и нерыночное время производят теперь полезность исключительно косвенным образом, т.е. через их потребление в процессе производства основных объектов выбора. Относительная предпочтительность рыночных благ по сравнению с домашним (нерыночным) временем зависит от того, насколько легко домохозяйствам заменить нерыночное время рыночными благами в потреблении и производстве.
Замещение в потреблении зависит от степени предпочтительности «благоинтенсивных» объектов выбора, при производстве которых используется много рыночных благ и мало нерыночного времени, по сравнению с «времяинтенсивными», для производства которых требуются большие затраты нерыночного времени, а рыночных благ используется сравнительно мало. Замещение в производстве зависит от наличия более благоинтенсивных (с большим использованием рыночных благ) технологий для производства того же объекта выбора.
Поясним это на примере зависимости между наличием детей и занятостью женщин в рыночном секторе. Детей (особенно когда они малы) можно считать «времяинтенсивным объектом выбора». Традиционно именно мать занимается воспитанием детей. Возможность заменить домашнее время матери на рыночные блага и услуги, конечно, существует (можно пригласить няню, можно отдать ребенка в детский сад), но эти альтернативные производственные технологии обычно довольно дороги и подобрать подходящий вариант (и по качеству, и по временному графику) бывает непросто.
Таким образом, вероятность того, что женщина пойдет работать по найму, тем меньше, чем больше у нее маленьких детей. В разное время рост занятости среди женщин объясняли и падением рождаемости, и ростом доступности различных услуг по присмотру за детьми, как формальных так и неформальных. Изменение социальных норм, сделавшее замещение времени, затрачиваемого родителями на воспитание детей, наемным трудом, более приемлемым в глазах общества, также могло этому способствовать, хотя в этом, как и в других случаях, достаточно трудно сказать наверняка, что первично, а что вторично: происходит ли вначале изменение взглядов, а потом меняется поведение, или вначале меняется поведение, а потом взгляды под него подстраиваются.
Зависимость между участием женщин в рабочей силе и количеством детей усиливает влияние на фертильность потенциальной рыночной зарплаты. Расширение возможностей трудоустройства для женщин привело к увеличению альтернативных издержек имения детей (поскольку время, потраченное на детей, матери могли бы потратить на зарабатывание денег), и это привело к тому, что рождаемость постепенно снизилась. Аналогичным образом рост спроса на альтернативные варианты присмотра за детьми (который также объясняется повышением стоимости единицы рыночного времени женщин) привлек в этот сектор больше производителей, что расширило предложение подобных услуг.
Разделение труда между мужчинами и женщинами. Говоря о детях, мы исходим из того, что обычно именно жены несут основной груз ответственности по воспитанию детей. Однако причины существования разделения труда между мужем и женой — это также один из вопросов, который рассматривает новая экономическая теория домашнего хозяйства. По Беккеру, разделение труда диктуется сравнительными преимуществами. Если женщины обладают сравнительным преимуществом в работе по дому, а мужчины — в работе по найму, то для женщин имеет смысл в какой-то мере специализироваться на домашнем хозяйстве, а для мужчин — на рыночном производстве.
Согласно этой точке зрения более высокий конечный результат для всей семьи, соответствующий такому укладу, составляет одно из основных преимуществ семейной жизни. Таким образом, рост женской занятости ослабляет преимущества семейной жизни и тем самым способствует росту числа разводов и снижению брачности. Представление о том, что в семье обычно бывает эффективно и, следовательно, оптимально, чтобы один ее член — как правило, жена — в какой-то мере специализировался на домашнем производстве, а другой на рыночном производстве, имеет серьезные последствия для статуса женщины на рынке труда.
Как мы увидим чуть ниже, сторонники теории человеческого капитала полагают, что такое разделение труда снижает заработки женщин по сравнению с заработками мужчин из-за перерывов в рабочем стаже и более низких вложений в формирование ориентированного на рынок человеческого капитала. По этой и другим причинам важно подробнее разобраться, действительно ли такая специализация желательна для семьи и сохранится ли она в будущем. В связи с этим необходимо сделать три замечания.
Во-первых, возможно, что подобное разделение труда не так выгодно женщинам, как мужчинам. А раз так, то даже если подобная специализация во многих отношениях эффективна, она может не обеспечивать максимум полезности для всей семьи. Действительно, если интересы мужа и жены не совпадают, если у них совершенно разные вкусы, то сама концепция семейной функции полезности становится бессмысленной, поскольку удовлетворительным образом агрегировать в единую функцию конфликтующие интересы мужа и жены невозможно.
В чем проигрывают женщины из-за своей частичной специализации на домашнем хозяйстве? Прежде всего в условиях рыночной экономики подобное положение делает их в той или иной степени экономически зависимыми от мужей. Это, скорее всего, ослабляет позиции жены на семейном совете по сравнению с позицией мужа и усиливает отрицательные экономические последствия для жены, а часто также и для детей в случае распада семьи.
В условиях нынешнего роста числа разводов выбор подобной специализации становится все более опасным. Во-вторых, по мере того как все больше женщин начинают подобно мужчинам заботиться о своей карьере, стремясь добиться и более высокого положения, и более высокой зарплаты, специализация на домашнем хозяйстве, особенно если она начинает мешать их успеху в работе, становится для них все менее приемлемой. Семья, максимизирующая полезность, должна при аллокации времени своих членов учитывать не только преимущества специализации, но и перечисленные выше ее недостатки.
Если специализация действительно значительно более продуктивна, чем разделение домашних обязанностей между мужем и женой, следует подумать, нельзя ли как-то компенсировать женщинам их потери за счет того выигрыша, который дает специализация. Однако, скорее всего, потери от специализации со временем начнут перевешивать выигрыш от нее. Если женщины с юных лет будут знать, что им, по-видимому, предстоит долгие годы работать, они будут охотнее идти на инвестиции в формирование ориентированного на рынок человеческого капитала, а их сравнительные преимущества по выполнению домашней работы относительно мужчин сократятся.
Кроме того, с расширением возможностей, которые открывает перед женщинами рынок труда, отрицательные стороны специализации на домашней работе в форме упущенных заработков и несостоявшейся карьеры также будут усиливаться. Таким образом, можно ожидать, что распределение обязанностей по дому между мужчиной и женщиной будет со временем становиться все более равномерным, даже если женщины еще сколько-то времени будут сохранять за собой сравнительные преимущества в ведении домашнего хозяйства.
Второе, что необходимо сказать о специализации женщин на домашнем производстве, — это что указанные сравнительные преимущества не являются единственным экономическим выигрышем, который дает формирование семьи или домохозяйства. К числу таких выгод следует также отнести выгоды от экономии масштаба при производстве некоторых товаров, а также выгоды, связанные с совместным потреблением «общественных» благ. При ослаблении специализации эти выгоды сотрудничества останутся, даже если все выгоды, основанные на сравнительных преимуществах, исчезнут.
Другие плюсы семьи или домохозяйства при переходе к более равноправному разделению домашних обязанностей могут даже возрасти. Например, семья, в которой работают оба — и муж, и жена, — более диверсифицирована по своим источникам дохода и, следовательно, лучше защищена от риска потери дохода, чем семьи, где работает только один человек. Кроме того, очень может быть, что удовлетворение, доставляемое совместным потреблением, возрастает, когда у супругов есть много общего, т.е. когда они оба и работают, и делят между собой домашние обязанности. Таким образом, стимулы придерживаться традиционного разделения труда ради реализации экономических преимуществ супружества могут быть вовсе не такими сильными, как это получается, если рассматривать одни только сравнительные преимущества.
И наконец, необходимо подчеркнуть, что сравнительное преимущество женщин в области ведения домашнего хозяйства может объясняться не только биологическими особенностями и половыми различиями воспитания и вкусов, но также и эффектом дискриминации женщин на рынке труда, которая проявляется в том, что женщины получают более низкую зарплату, чем мужчины.
Решения о том, что лучше — пойти работать или остаться дома, когда они базируются на таких искаженных сигналах рынка, не являются оптимальными с точки зрения общественного благосостояния, хотя с точки зрения конкретной семьи они могут быть вполне рациональны. Ниже мы будем говорить о подобных эффектах обратной связи подробнее.