Не для внутреннего применения

Итак, что же конкретно представляет собой постмодернистский маркетинг? Согласно самым знаменитым научным комментаторам по постмодернистскому (потребительскому) обществу, он характеризуется пятью ключевыми особенностями: гиперреальностью, фрагментарностью, обратным производством и потреблением, децентрализованной предметностью и столкновением противоположностей.

Гиперреальность

На примерах виртуального мира киберпространства и псеводомиров тематических парков, гостиниц и воссозданных памятников старины, гиперреальность означает создание мест потребления и маркетинговых феноменов, которые будут «более реальны, чем сама реальность». Различия между реальностью и фантазией немедленно стираются, как в туре по «функционирующим» киностудиям в Universal City или Лос-Анджелесе. В некоторых случаях, действительно, гиперреальность превосходит ежедневную, мирскую реальность, с тех пор как вызывающая отвращение сторона посещения древних торговых точек — антитуристический терроризм в Египте, групповое нападение в Нью-Йорке, дизентерия в Дели — волшебным образом исчезает, когда такие пункты назначения создаются в Лас-Вегасе, Busch Gardens, Walt Disney World или в иных вариациях на тему тематических парков.

Однако по иронии судьбы явное превосходство подделки предсказывается по неоправданному стереотипу реальности, а реальность подделки, например очереди в Disneyland, может быть намного хуже того, что обычный посетитель действительно бы испытал в Египте, Нью-Йорке, Дели или где бы то ни было еще.

Несомненно, некоторые предприниматели-разработчики тематических парков в настоящий момент работают над тематическим парком тематического парка только без очередей, визжащих детей и общих неприятных моментов (или, с другой стороны, с псевдоочередями, ужасными анимационными детьми, супердорогими голографическими гамбургерами и общими фальшивыми неприятностями, просто для того чтобы позволить посетителям почувствовать «истинный» дух тематического парка).

Фрагментарность

Маркетинг в постмодернизме — очень скор, яростен, безумен, быстротечен, гиперактивен. Он сродни прыжкам с одного телевизионного канала на другой или перелистыванию страниц журнала в поисках чего- то стоящего внимания, чтения или покупки. Поход по магазинам на бегу. Такая расчлененность отчасти вызвана деятельностью практиков с их размножением брендов, разветвляющимися каналами товародвижения, увеличивающейся плотностью рекламных пауз и очевидной готовностью принять практически любую форму платежа от раковин каури до пластиковых карт.

Она также объясняется бессвязным постмодернистским образом жизни, поведением, настроением, капризами и причудами современных потребителей. Будучи продуктом сверхизобилия товаров, постмодернистский потребитель исполняет множество ролей: «жена и мать», «деловая женщина», «спортивный фанатик», «жертва моды», «энтузиаст самообслуживания», «культурный стервятник», «серьезный ученый», «открытый всем ветрам и интересам постмодернистский покупатель» и др. — каждая со свойственным ей ассортиментом торговых марок.

Данные индивидуальности или личности в дальнейшем не будут ни последовательными, ни стабильными, а будут переменчивыми, непостоянными и такими же недоступными. Каскад дополнительных, иногда несоизмеримых стилей жизни достигается типичным образом. Возможностей, если они не бесконечны, несомненно, существует великое множество, почти изобилие.

Обратное производство и потребление

Постмодернистский потребитель, это также нужно подчеркнуть, не является безмозглым простаком из легенды, который реагирует, подобно крысе, на стимулы окружающей среды. Постмодернистский потребитель также не стоит на месте, подобно кролику в огнях многонациональной столицы. И по этой причине он не склонен быть соблазненным сексуально-текстуальными вставками рекламы, действующей на подсознание, хотя он может и притвориться, что это так.

С другой стороны, сама идея о том, что потребители получают что-то, «сделанное» для них маркетологами и рекламодателями, больше не проходит. Постмодернистские потребители на самом деле имеют отношение к рекламе; они принимают активное участие в производстве значимости, маркетинга, потребления. Как правильно заметили А. Фират и А. Венкатеш:

Не торговым маркам будут верны потребители, а имиджам и символике, особенно имиджам и символике, которые они сами создали в процессе покупки. Так как символы меняются, потребительская верность не может быть фиксированной. В данном случае модернист может заявить, что потребители непостоянны, что, возможно, говорит больше о модернистской нетерпимости к неконкретности; в то время как постмодернистская интерпретация будет заключаться в том, что потребители отвечают стратегически, посредством создания собственной непредсказуемости. Потребитель находит свой потенциал в разрушении рынка, а не в соблазнении им.

Децентрализованная предметность

Эта идея о фрагментарном знании потребителя в дальнейшем развивается в понятие А. Фирата и А. Венкатеша о децентрализованной предметности. Центризм, являющийся характерной чертой модерна, где индивидуумы недвусмысленно определены по роду их занятий, социальному классу, демографическому положению, почтовому индексу, личным качествам и так далее, был разбит на куски постмодерном.

К таким людям могут применяться традиционные признаки сегментации, также могут формулироваться стратегии, но всеми признано, что данная мимолетная поимка или прекращение пожара по большому счету представляют собой постоянно меняющийся рынок ориентаций. Даже широко расхваливаемые «рынки одного потребителя», на которых маркетинговые технологии намеренно приспосабливаются к конкретным нуждам индивидуальных покупателей, обречены попасть под влияние постмодерна, поскольку каждый потребитель состоит из множества так называемых человечков-покупателей.

Чем упорнее маркетологи стараются прижать к стенке децентрализованные потребительские продукты, тем менее успешной оказывается их деятельность. Сегодня потребители всегда находятся за пределами досягаемости маркетинговых стратегов, маркетинговых тактиков, маркетинговых технологов, маркетинговых нотариусов, сторонников, новообращенных прозелитов и фанатиков. Бессмертны слова Дугласа Купланда, чьи писания определили непредвзятое, децентрализованное, замедленное, бунтарское, заботливое, антиавторитарное отношение постмодернистского поколения X: «Я не мишень, на которую ориентируется рынок».

Столкновение противоположностей

Хотя явно невозможно «сделать мишенью» или «захватить» загадочную, бесформенную целостность, которой является постмодернистский потребитель, все-таки возможно привлечь, заинтриговать и соблазнить его. Ключом к этому полуразговору никогда не было точное сегментирование или позиционирование, но как раз наоборот. Открытый, бесцельный, плохо определенный, неточный подход, который оставляет целое поле для воображения потребителя (например, ироническое отношение к рекламе, где цель, место или сам «товар» не ясны), вполне типичен для постмодернистского маркетинга.

Это чувство переменчивости и пористости достигается стилизацией, радикальным соприкосновением противоположностей, смешением и подбором оппозиции, комбинацией противоречивых стилей, мотивов и намеков, будь то мерцающая поверхность шоппинг-центров, сделанных в стиле рококо, или кавалькада контрастных образов, которые регулярно встречаются в рекламных паузах, магазинных витринах или на придорожных щитах.

Иногда им удается превысить сумму их частей и объединиться для производства грандиозно целостного, эфемерно зрелищного быстротечного мига постмодернистского превосходства. Этот ошеломляюще успешный пример маркетинга услуг лучшим образом объединяет волнующий серфинг контрапунктических терпсихорских традиций — ирландской, шотландской, испанской, русской, американской чечетки, уличного танца, брейк-данса, голливудской музыки и др., которые, несмотря на показной этноцентризм, оказались беспримесным, международным триумфом.