Предмет настоящего исследования - возникновение марксизма. Исторический процесс становления марксизма качественно отличается от последующих этапов его развития, которое совершается уже на своей собственной теоретической основе. Создавая свое учение, К. Маркс и Ф. Энгельс, с одной стороны подвергли ревизии, вплоть до радикального отрицания, предшествующие социальные, экономические, философские учения, но с другой стороны, они критически осваивали достижения предшествующей общественной мысли. Что же касается развития созданного ими учения, то оно основывается главным образом на исследовании общественно-исторического процесса, осмыслении и обобщении опыта борьбы пролетариата против капитала, философском осмыслении достижений естествознания.
Мы далеки от того, чтобы противопоставлять друг другу формирование и развитие марксизма, так как и тут и там имеет место развитие определенных воззрений. Однако формирование марксизма есть становление марксистских воззрений, в то время как их последующее развитие не есть уже возникновение, становление марксизма.
Исторический процесс формирования марксизма имеет не только начало, но и конец, между тем как развитие марксизма, начинающееся, разумеется, со времени его возникновения, продолжается и в наше время, причем не столько теми марксистами, которые, как правило, все еще остаются догматиками, сколько учеными, рассматривающими марксизм не как идеологию, а как весьма содержательное социальное учение.
Характерной особенностью процесса формирования марксизма является выдвижение на первый план наряду с социально-политической и философской проблематики, в то время как последующие периоды его развития связаны в первую очередь с исследованием политических и экономических вопросов. Формирование марксизма, в основном, завершается еще до того, как была создана марксистская политическая экономия. Этим в значительной мере объясняются заблуждения Маркса и Энгельса, в особенности в период революций 1848 г.
Специфическую характеристику всего исторического процесса формирования марксизма образуют ранние произведения Маркса и Энгельса. Речь идет не о термине, фиксирующем определенную временную последовательность, а о ключевом, в границах изучаемого нами периода, методологическом понятии.
Маркс и Энгельс, разумеется, не сразу стали создателями учения, получившего название «марксизм». Так, кстати сказать, назвали его противники этого учения. Однако вскоре это название было воспринято и сторонниками Маркса и Энгельса и вошло, так сказать, на законном основании в марксистскую литературу.
Первые литературные документы интеллектуальной биографии Маркса и Энгельса относятся к концу 30 - началу 40-х гг. XIX в. В них они выступают как прогрессивные представители тех социально-политических воззрений, которые впоследствии стали называться домарксистскими. Итогом этой предыстории марксизма является формирование философских и политических позиций, ставших, как об этом свидетельствуют исторические факты, отправными пунктами намечающегося в 1842 г. перехода Маркса и Энгельса от идеализма к материализму и от радикального демократизма к коммунизму.
Весьма важным документом процесса становления марксизма являются статьи, опубликованные Марксом и Энгельсом. В.И. Ленин, как мы уже указывали в предисловии, весьма заблуждался, характеризуя эти статьи как окончательный переход Маркса и Энгельса на позиции «научного коммунизма» и диалектического материализма. Ни того, ни другого там, разумеется, нет. Однако в одной из этих статей Маркс говорит о пролетариате как классе, который низвергнет политическое господство буржуазии. Это обстоятельство и дало основание Ленину для столь ошибочной оценки этих работ, в которых Маркс и Энгельс еще не освободились от идеалистических (младогегельянских) воззрений и, конечно, еще не высказывали коммунистические воззрения.
Дальнейшим развитием воззрений Маркса и Энгельса является их первая совместная монография «Святое семейство». Это саркастическое наименование относится к группе левых последователей Гегеля, возглавляемых Бруно Бауэром. Маркс в свои студенческие годы и затем после окончания берлинского университета был дружен с доцентом Б. Бауэром и вполне разделял его младогегельянские концепции.
Однако в вопросе о роли пролетариата их воззрения радикально разошлись. Б. Бауэр считал, что Маркс идеализирует рабочий класс, преувеличивает его историческую роль. И «Святое семейство» - работа, большая часть которой была написана Марксом, прежде всего подвергает беспощадной критике воззрения Б. Бауэра и его соратников на историческую роль пролетариата. Эта работа действительно знаменует разрыв Маркса и Энгельса с идеализмом.
Коммунистические воззрения Маркса и Энгельса также находят свое выражение в «Святом семействе», хотя выражены они там фрагментарно как концепция «реального гуманизма», противопоставляющего труд частной собственности.
К философии авторы «Святого семейства» относятся отрицательно, характеризуя свои теоретические воззрения как отрицание философии. Они, по-видимому, не осознают того, что всякое теоретически обосновываемое отрицание философии, поскольку оно возможно лишь средствами исторически сложившегося философского лексикона, представляет собой философскую теорию, которая, следовательно, отрицает не философию вообще, а философию, так сказать, в старом, традиционном смысле слова. Таково, к примеру, было отрицание философии Фейербахом, оказавшего на Маркса и Энгельса громадное влияние, как это видно из текстов «Святого семейства», в котором они, буквально славословят Фейербаха.
Итак, отрицание предшествующих социально-политических и философских теорий, поскольку оно не есть зряшное, голое отрицание, представляет собой конкретно-историческую форму преемственности. Это отрицание исторически подготавливалось собственным развитием домарксистских учений. Таким образом, их отрицание есть вместе с тем и их развитие.
Отношение диалектической преемственности между марксизмом и предшествующими учениями не возникает подобно Минерве из головы Юпитера; оно складывается, утверждается лишь постепенно, через противоречия, борьбу и преодоление неизбежных заблуждений. Это обстоятельство нередко превратно истолковывается не только противниками марксизма, но и некоторыми марксистами. Одни переоценивают момент преемственности, особенно в отношении марксизма к немецкой классической философии, другие, напротив, односторонне подчеркивают отрицание марксизмом предшествующей философии.
В обоих случаях вследствие одностороннего подхода к сложному историческому процессу преемственности исчезает позитивное содержание того радикального преобразования социальной теории, которое было совершено марксизмом. Исследователю процесса формирования марксизма, философии марксизма в частности, следует, прежде всего, отрешиться от убеждения, согласно которому существуют такие несовместимые противоположности, как упразднение философии в старом смысле слова (как «науки наук», противополагаемой конкретным наукам и практике) и революционно-критическое освоение философского наследия человечества.
Усвоение изложенных выше истин, поскольку они формулируются в общем виде, - дело, разумеется, не столь уж сложное. Настоящие трудности выявляются тогда, когда исследователь начинает применять эти общие методологические положения к конкретному анализу процесса формирования марксизма. Противоположность между исходным пунктом этого процесса и его конечным результатом и складывается, и проявляется весьма своеобразно.
Принципиально новое содержание создаваемого Марксом и Энгельсом философского учения лишь постепенно обретает соответствующий ему способ выражения. Исследователь, занимающийся ранними произведениями Маркса и Энгельса, буквально на каждом шагу обнаруживает несоответствие между объективным содержанием создаваемых ими концепций и формой их изложения, которая в значительной мере принадлежит уже преодоленным социально-политическим и философским учениям.
Разумеется, исследователь прежде всего должен зафиксировать факты такого несоответствия там, где они имеют место, ибо в ином случае объективное содержание новых, имеющих принципиальное значение положений окажется просто незамеченным или, что еще хуже, неправильно истолкованным. Но задача исследователя ранних произведений Маркса и Энгельса не сводится лишь к тому, чтобы отделить новое содержание от не соответствующей ему формы изложения: форма, как известно, существенна.
Неадекватная форма изложения свидетельствует о том, что новое содержание еще не вполне определилось, недостаточно отмежевалось от тех учений, из которых оно вырастает. Необходим, следовательно, критический анализ этого нового содержания, в котором обнаруживаются и черты еще не изжитого старого. Такое рассмотрение позволяет объяснить далеко не случайный (и значит, не просто субъективный) характер неадекватной формы выражения.
Читателю, недостаточно знакомому с ранними произведениями Маркса и Энгельса, эти рассуждения могут показаться слишком абстрактными, не относящимися к предмету исследования. Чтобы рассеять такое впечатление, мы хотим, предваряя последующее изложение, подтвердить эти общие положения конкретным примером, выявляющим отличие ранних работ Маркса и Энгельса от произведений уже сложившегося марксизма. Это, правда, несколько удлинит наше введение, но зато сделает более понятными задачи всего исследования.
Известно, какое большое место в ранних работах Маркса занимает проблема отчуждения, исследование которой помогло систематически развить учение об антагонистических противоречиях, внутренне присущих капиталистической частной собственности на средства производства, теоретически обосновать положение об исторически преходящем характере антагонизма классов, эксплуатации, господства общественных отношений над людьми.
Маркс называет отчуждением превращение своего, человеческого в нечто ему противоположное, чуждое, даже враждебное человеку, подавление человеческой самодеятельности собственной деятельностью человека, деятельностью не случайной, не произвольной, а жизненно необходимой. Если Гегель и Фейербах трактуют отчуждение как объективацию человеческого сознания, ставшую независимой от него, то Маркс, не отрицая существования отчужденных форм сознания (к которым он так же как и Фейербах, относит не только религию, но и идеалистическую философию), стремится найти их объективное, независимое от сознания основание.
Открытие отчужденного труда - отчуждения в сфере производства, экономики - и есть искомое решение задачи. Это открытие было сделано Марксом в связи с изучением буржуазной политической экономии. Но разработанное Марксом понятие отчуждения является не только экономическим, но и философским понятием. Его экономическое содержание с самого начала формулируется классически четко: отчуждение продуктов труда от производителей, отчуждение самой производительной деятельности, отчужденные общественные отношения, порабощающие людей.
Что касается философского содержания этого понятия, то оно в течение некоторого времени трактуется в духе фейербаховского противопоставления «естественной» человеческой сущности существующим общественным отношениям. Но в отличие от Фейербаха Маркс имеет в виду не феодальные, а капиталистические общественные отношения. В этой связи отчуждение характеризуется как «обесчеловечение человеческих отношений», как не соответствующая природе человека форма общественных отношений, когда «человеческая сущность опредмечивается бесчеловечным образом».
Сущность человека понимается как совокупность «естественных», «природных» определенностей человеческого существа, т. е. нечто уже данное, пребывающее в истории человечества, но претерпевающее насильственную деформацию вследствие «бесчеловечных», антагонистических отношений, подавляющих естественные потребности человека. Исторический материализм, отличающийся историческим пониманием рабства, крепостничества и других форм порабощения трудящихся, безусловно, исключает такое деление общественных отношений на соответствующие или же не соответствующие природе человека. Природа, или сущность, человека, как доказал марксизм, не есть нечто изначально данное, неизменное; она представляет собой совокупность исторически определенных общественных отношений.
Экономическая концепция отчуждения и его философское понимание хотя и разграничиваются Марксом, но дополняют друг друга. Поэтому отчужденный труд характеризуется и как «утрата рабочим самого себя». Частная собственность рассматривается и как экономическое отношение, и как такое опредмечивание человеческой сущности, которое делает человека «чужим для самого себя и бесчеловечным предметом».
Положение пролетариата характеризуется не только в экономических терминах, но и через противоречие «между его человеческой природой и его жизненным положением, являющимся откровенным, решительным и всеобъемлющим отрицанием этой самой природы». Но противопоставление сущности человека общественным отношениям, которые-то и образуют эту сущность, не согласуется с историческим материализмом.
Может показаться, что философское понятие отчуждения, о котором здесь идет речь, должно быть просто исключено из рассмотрения, поскольку уже сделано гениальное открытие фундаментального экономического феномена - отчужденного труда. Но отчуждение - феномен не только экономической, но и политической и духовной жизни антагонистического общества. Оценивать философское понятие отчуждения как относящееся к неадекватному способу изложения - значит упускать из виду еще один, не менее важный, чем экономический, реальный аспект этого понятия.
Ведь, говоря об отчуждении человеческой сущности, природы человека, Маркс, прежде всего, имеет в виду то, что труд есть не просто занятие, доставляющее человеку пропитание. Труд - деятельность, образующая человека и всю историю человечества. Эта основополагающая точка зрения отчетливо сформулирована в ранних произведениях Маркса. И именно потому, что труд есть сущность человека, отчуждение труда есть отчуждение человече- кой сущности.
Таким образом, философское понятие отчуждения человеческой сущности не менее содержательно, чем экономическая концепция отчужденного труда. И даже фейербаховские (антропологические) обороты, несомненно затемняющие истинный смысл открытия Маркса, следует рассматривать не только как недостаток формы изложения, от которой Маркс вскоре отказался, но и как нечто положительное, поскольку эти обороты помогали философскому осмыслению действительного значения проблемы отчуждения.
Итак, разграничение ранних работ Маркса и Энгельса и произведений сложившегося марксизма имеет принципиальное значение, так как его основанием служит не просто хронология, а фундаментальный исторический факт: Маркс и Энгельс пришли к материализму и коммунизму от идеализма и радикального демократизма. Некоторые исследователи нередко отказываются от такого разграничения, противопоставляя ему утверждение: все работы Маркса, в том числе и его юношеские произведения, так же как и труды, написанные с позиций идеализма, следует считать произведениями марксизма.
То обстоятельство, что Маркс и Энгельс считали необходимым, выражаясь их собственными словами, рассчитаться со своей прежней философской совестью, разумеется, не принимается во внимание.
Исследование формирования марксизма позволяет не только вскрыть несостоятельность воззрения, фактически отвергающего само понятие «ранние произведения Маркса и Энгельса», но и конкретизировать это понятие. Одни из ранних работ Маркса и Энгельса написаны с идеалистических позиций, другие знаменуют начало перехода к материализму и коммунизму, третьи уже завершают этот процесс, четвертые обосновывают исходные положения философского и коммунистического мировоззрения. Разграничение ранних работ Маркса и Энгельса, их сравнительное исследование являются необходимым условием для правильного понимания становления марксизма.
В наше время учение Маркса представляет собой не только мировоззрение марксистов. Этому учению внимают и чуждые марксизму мыслители, осознающие идейное богатство этого учения. Таков, например, французский марксолог Б. Шованс, который в предисловии к вышедшему под его титульной редакцией сборнику статей, посвященных Марксу, пишет: «Маркс думал, что человечество никогда не ставит перед собой невыполнимых задач. Он ошибался и сам это, правда, невольно осознал. Но если он поставил перед пролетариатом и всем человеческим родом задачи, которые не могли быть решены, задачи, которые никогда не смогут быть решены, то он тем самым поставил ряд великих вопросов, которые остаются с нами сегодня».
С этим нельзя не согласиться. Но нельзя согласиться с выводом, который следует вслед за цитируемым пассажем: «Еще не пришла пора забыть Маркса». Этот вывод противоречит смыслу приведенного высказывания Шованса. Если Маркс поставил вопросы, которые никогда не будут полностью разрешены, т.е. поставил непреходящие по своему значению вопросы, то, следовательно, никогда не придет пора, когда Маркс просто будет забыт. Учение Маркса, разумеется, будет превзойдено развитием социальной мысли, но и тогда оно сохранит выдающееся значение как необходимая ступень духовного развития человечества.
Выдающееся значение учения Маркса для тех ученых, которые не являются марксистами, - факт в высшей степени примечательный. И то, что потребность интеллектуально освоить марксизм далеко не совпадает в таких случаях со стремлением по-марксистски решать социальные проблемы, является лучшим свидетельством непреходящего научного значения учения Маркса. Именно то, что ученые, стоящие обеими ногами на почве современного капиталистического строя, разделяющие его основные идеологические догмы, обращаются к учению Маркса, свидетельствует о том, что в этом учении заключено такое весьма важное содержание, которое никак не может быть почерпнуто из немаркстистских (а тем более антимарксистских) социальных учений.
И, конечно, наивно, но вместе с тем многозначительно звучит заявление американского философа К. Мегила, который писал: «Я считаю одной из главных задач философии наших дней такую интерпретацию Маркса, которая могла бы быть принята всеми». Мегил не одинок. С ним, в сущности, согласны многие, именуемые буржуазными, философы, историки, экономисты. И гораздо более известный в среде философов лидер французского персонализма Э. Мунье писал вскоре после Второй мировой войны: «Задача ближайших лет несомненно, состоит в том, чтобы примирить Маркса и Киркегора». Разумеется, такая задача неразрешима. И тем не менее имеется немало таких интерпретаторов марксизма, которые не решились отказаться от такой утопической постановки вопроса. Ее решение ищут в трудах молодого Маркса.
Многие исследователи истории марксизма отвергают необходимость разграничивать ранние работы Маркса и произведения зрелого марксизма. Фактически же эти исследователи проводят такое разграничение, ибо они оценивают марксизм в свете ранних трудов Маркса. Именно в этих работах, утверждают они, адекватнейшим образом выражена квинтэссенция марксизма. Что же обнаруживают в этих работах эти историки марксизма? Прежде всего, конечно, то, чего там нет, т.е. экзистенциализм, персонализм, философскую антропологию, прагматизм и т. п.
И если, например, клерикальный марксолог Е. Тир торжественно провозглашает: «Молодой Маркс есть открытие нашего времени!», то, спрашивается, какое открытие имеется в виду? Открытие марксизма? Но основные произведения его основоположников опубликованы свыше полутораста лет назад. Речь, следовательно, идет о том, чтобы открыть в марксизме нечто чуждое марксизму. Для этого и используются ранние работы Маркса, но не потому, что они чужды марксизму, а потому, что в них еще не сформулирована (или неадекватно сформулирована) точка зрения марксизма. При этом обычно безапелляционно заявляется, что нет двух Марксов, игнорируя тот очевидный факт, что, скажем, в 1843-1845 гг. Маркс еще только становился Марксом, т.е. творцом того учения, которое названо его именем.
В «Святом семействе» Маркс и Энгельс, как отмечалось выше, еще не называют себя коммунистами, хотя фактически уже являются таковыми. Отмежевываясь от утопического, в особенности уравнительного, коммунизма, основоположники марксизма называют свое учение «реальным гуманизмом». Не трудно понять, как поступает критик марксизма, игнорирующий его действительное содержание: он объявляет «реальный гуманизм» отрицанием коммунизма, игнорируя бесспорно коммунистическое содержание «Святого семейства».
В этом произведении Маркс и Энгельс еще не размежевываются с антропологическим материализмом Фейербаха. Более того, они утверждают, что именно в философии Фейербаха «человек познан как сущность, как базис всей человеческой деятельности и всех человеческих отношений». Этот, выражаясь словами самого Маркса, «культ Фейербаха», характерный для «Святого семейства», оказывается буквально находкой для разного рода критиков марксизма. «Антропологизм молодого Маркса, - заявляет один из них, - содержит положения, которые отнюдь не устарели и в настоящее время».
Философская антропология характеризует сущность человека как совокупность «природных» качеств, которые лишь модифицируются в ходе истории человечества. Сведение социальных проблем к антропологическим вполне устраивает противников марксизма, так как оно позволяет истолковывать катаклизмы капиталистического общества как дисгармонию, коренящуюся в самой человеческой природе.
Удивительно ли, что они упорно выискивают хотя бы слабое подобие такого рода антропологической концепции в ранних работах Маркса. Ведь без этого никак не примирить Маркса с Киркегором. Вот почему обращение к молодому Марксу нередко оказывается специфической формой борьбы против марксизма.
Таким образом, и противопоставление ранних работ Маркса произведениям зрелого марксизма, и стирание качественных различий между ними - все это в конечном счете согласующиеся друг с другом концепции. Одни упрекают Маркса в том, что он отверг гуманистическое кредо своих юношеских лет и стал «экономистом»; другие, напротив, доказывают, что Маркс всю свою жизнь пересказывал гегелевские идеи, составляющие якобы основное содержание его ранних трудов.
Третья разновидность критиков уверяет, что молодой Маркс разработал систему воззрений, радикально отличающуюся от диалектического и исторического материализма. Но все эти критики единодушны в одном - в изображении социалистического учения марксизма в виде спекулятивной, по преимуществу гегельянской, концепции, весьма слабо связанной с конкретным исследованием и обобщением исторического опыта, экономических фактов и т.д.
Так, например, канадский марксовед Д. Макгрегор в монографии «Коммунистический идеал у Гегеля и Маркса» утверждает, что Маркс фактически следовал логике Гегеля «в своей социальной теории, включая понятия прибавочной стоимости и перехода к коммунизму». Гегель, как и Маркс, пишет далее Макгрегор, считает гражданскую свободу при капитализме абстрактной, т.е. чисто формальной.
У Гегеля, как и Маркса, не было иллюзий относительно всеобщего избирательного права. «Ответ Гегеля на дилемму перед которой оказывается буржуазное общество тождественен с марксовым ответом с той лишь разницей, что Гегель предлагает гораздо более конкретное решение, чем Маркс». В заключение Макгрегор утверждает: «Обычно проводимое различие между Гегелем и Марксом иллюзорно; параллелизм между их теориями гораздо более значителен, чем различие».
Конечно, приписывание Марксу гегельянства не является чем- то новым в истории не только антимарксистской, но и социал-демократической критики марксизма. Еще Бернштейн упрекал основоположников марксизма в «некритическом» усвоении диалектики Гегеля. «Маркс и Энгельс, - утверждал вслед за Бернштейном чешский профессор Т. Масарик, - не поняли, что диалектика Гегеля для них непригодна». Однако согласно этой концепции Маркс и Энгельс заимствовали у Гегеля не только диалектику, но и основные идеи своего коммунистического учения. Начиная с конца 50-х гг. прошлого века критики марксизма все чаще предпринимают попытки свести содержание научного коммунизма к гегелевской философии истории.
Даже исторические, экономические и политические воззрения Маркса и Энгельса сплошь и рядом выдаются за особого рода интерпретацию философии истории Гегеля. Типично в этом отношении безапелляционное заявление неотомиста Дж.Ла Пира: «коммунистическое учение о мире целиком основывается на гегелевской теории». Что же вынуждает этих критиков, обходя молчанием марксистский анализ гегелевского понимания истории, разглагольствовать о принципиальном совпадении важнейших идей Маркса и Гегеля? Ответ на этот вопрос не может быть сведен к указанию на заблуждения критиков марксизма. Существует и объективная логика идеологической борьбы.
В начале прошлого века не только противники марксизма, но и некоторые ведущие социал-демократические теоретики полагали, что марксизм есть не философское, а экономическое учение. «Я рассматриваю марксизм, - писал К. Каутский, - не как философское учение, а как эмпирическую науку, как особое понимание общества». Тогда еще никому не приходило в голову отрицать органическую связь марксизма с рабочим движением. Даже те критики исторического материализма, которые утверждали, что он, строго говоря, не является материалистическим пониманием истории, как правило, подчеркивали, что это учение враждебно всяким априористическим постулатам и конструкциям и твердо стоит на почве эмпирически констатируемых исторических фактов.
В настоящее время критики марксизма, как правило, уже не говорят, что у Маркса и Энгельса не было своей философии. Нередко они даже заявляют, что все марксистское учение состоит из одной только философии. С этой точки зрения «Капитал» Маркса, в котором противники марксизма раньше не видели ничего, кроме экономического исследования, оказывается не столько экономическим, сколько философским трудом, интерпретирующим с помощью экономических фактов и терминов гегелевскую спекулятивную схему. Маркса превращают в чистого философа гегелевского толка.
Ж. Ипполит, один из зачинателей этого нового «прочтения» марксизма, сопоставляя «Капитал» с ранними работами Маркса, в которых им выделяются лишь гегелевские идеи, заключает, что Маркс на всю жизнь сохранил верность своим юношеским воззрениям: «эти отправные позиции Маркса обнаруживаются в "Капитале", и лишь они позволяют правильно понять значение всей его теории стоимости». Совершенно очевидно, что сведение марксистской политической экономии к отнюдь не экономическим идеям молодого Маркса и далее к гегелевским концепциям имеет своей непосредственной целью отрицание самостоятельного значения учения Маркса, изображение марксистского учения как, в сущности, не имеющего реального отношения к рабочему движению, к борьбе труда против капитала.
Эволюция буржуазной интерпретации марксизма весьма показательна: она говорит о том, что в процессе конфронтации марксизма и его идейных противников на первый план все чаще и чаще выступают мировоззренческие вопросы. Это придает особую актуальность исследованию исторического процесса возникновения и развития марксизма.
Исследование становления марксизма является поэтому в высшей степени благодарной задачей: мы вступаем тем самым в творческую лабораторию гениальных творцов этого мировоззрения и начинаем более конкретно, определенно понимать, как вырабатывались его основные положения. Прослеживание пути Маркса и Энгельса от идеалистических учений Гегеля и младогегельянцев, от антропологического материализма Фейербаха к созданию принципиально нового социального и философского учения позволяет должным образом оценить революцию в развитии общественной мысли, осуществленную Марксом и Энгельсом.
Среди посвященных ранним произведениям Маркса и Энгельса исследований, которые были созданы деятелями эпохи Второго Интернационала, необходимо в первую очередь выделить работы Г.В. Плеханова, Ф. Меринга, Г. Майера. Как известно, одной из традиций Второго Интернационала было пренебрежение к философским, мировоззренческим вопросам. Плеханов был по существу единственным среди деятелей Второго Интернационала, кто придавал первостепенное значение пропаганде и разработке диалектического и исторического материализма.
В его блестяще написанных работах («От идеализма к материализму», «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», «К шестидесятой годовщине смерти Гегеля» и др.) систематически раскрывается объективная необходимость возникновения марксизма, его связь с предшествующими философскими, экономическими и социалистическими теориями. «Появление материалистической философии Маркса, - писал Г.В. Плеханов, - это подлинная революция, самая великая революция, какую только знает история человеческой мысли».
Монография Ф. Меринга «Карл Маркс, история его жизни» является одним из лучших марксистских исследований истории марксизма. Около одной трети книги (первые пять глав) посвящено формированию марксизма. Хотя эта часть монографии несколько устарела, поскольку ее автору остался неизвестным ряд произведений Маркса, опубликованных после ее издания, она и ныне привлекает внимание исследователей глубоко научной постановкой коренных вопросов.
Г. Майер, опубликовавший большое количество документов, характеризующих жизненный путь Энгельса, является автором обстоятельной научной биографии Энгельса. «Майеру, - указывается в изданной в Германии биографии Энгельса, - удалось показать жизнь Энгельса на фоне исторических событий, ввести в научный оборот новые интересные и весьма важные факты».
За годы Советской власти марксистская литература по интересующему нас вопросу обогатилась немногими ценными исследованиями. Это главным образом работы Ю. Стеклова, Д. Рязанова, Е.П. Ситковского, Рохлина.
Следует, далее отметить труды советских историков марксизма: известную широкому кругу читателей книгу Е. А. Степановой «Фридрих Энгельс», монографию М.В. Серебрякова «Фридрих Энгельс в молодости», исследования Е.П. Канделя «Маркс и Энгельс - организаторы Союза коммунистов», Д.И. Розенберга «Очерки развития экономического учения Маркса и Энгельса в сороковые годы XIX века», А.И. Малыша «Формирование марксистской политической экономии», М.И. Михайлова «История Союза коммунистов».
Среди исследований зарубежных марксистов наиболее значительным, несомненно, является труд О. Корню «К. Маркс и Ф. Энгельс. Жизнь и деятельность», три тома которого были изданы на русском языке соответственно в 1959, 1961 и 1968 гг. Научная общественность нашей страны высоко оценила исследование французского марксиста, свидетельством чего является избрание О. Корню иностранным членом Академии наук СССР.
В предисловии к немецкому изданию своей работы проф. Корню пишет, что «она может иметь значение как собрание и частично как новое расположение и использование богатого материала, а также как основа позднейшей биографии Маркса и Энгельса» (39, 7, 33). В действительности же труд Корню дает несравненно больше, чем обещает его автор. Мы находим в нем ряд новых моментов, характеризующих исторические условия возникновения марксизма, отношение Маркса и Энгельса к утопическому социализму, к философским и экономическим учениям первой половины XIX в., а также обстоятельный теоретический анализ некоторых ранних работ Маркса и Энгельса.
Однако в целом работа О. Корню соответственно замыслу ее автора носит историко-биографический характер; в ней сравнительно мало освещается формирование теоретических, в особенности философских воззрений основоположников марксизма.
Перед исследователем процесса возникновения марксизма встают некоторые специфические трудности, которых в известной мере может избежать биограф Маркса и Энгельса, располагающий необходимыми архивными материалами, воспоминаниями, письмами третьих лиц и другими данными, которые позволяют восстановить ранее неизвестные или неправильно излагавшиеся факты. Но большинство этих документов, как правило, не дают информации о философских взглядах Маркса и Энгельса в начальный период их научной и общественно-политической деятельности.
Некоторые из ранних работ (или наброски к ним) Маркса и Энгельса, о существовании которых мы узнали из их писем, по-видимому, утеряны. Это прежде всего относится к незаконченному трактату о религиозном искусстве, над которым Маркс трудился в конце 1841 - начале 1842 г. Отдельные высказывания по этому вопросу, которые мы находим в письмах и статьях Маркса, относящихся к этому периоду, не оставляют сомнения в том, что мы потеряли одну из наиболее выдающихся ранних работ.
Письма Энгельса братьям Греберам (1838-1841) - незаменимый источник для характеристики идейных исканий гениального друга и соратника Маркса. Но других относящихся к интересующему нас периоду писем Энгельса, посвященных философским вопросам, к сожалению, почти не сохранилось.
Уже в юности у Маркса выработалась привычка делать обширные выписки из изучаемых книг. Мы располагаем боннскими и крейцнахскими тетрадями молодого Маркса с выписками из книг многих, в том числе и второстепенных, авторов. Но у нас нет Марксовых конспектов «Феноменологии духа», «Науки логики» и «Философии права» Гегеля, т.е. тех произведений, блестящее знание которых Маркс обнаруживает уже в начале 1840-х гг.
Подготовительные работы Маркса к диссертации (тетради по истории эпикуреизма, скептицизма и стоицизма) проливают яркий свет на его философские взгляды в период, непосредственно предшествующий его первым выступлениям в печати. Но другими аналогичными подготовительными работами, т.е. конспектами, набросками и т.п., мы не располагаем. Мы знаем, как тщательно готовился Маркс к своей предполагавшейся преподавательской деятельности в Боннском университете.
Однако, кроме кратких выписок Маркса из Аристотеля и Тренделенбурга, других материалов, дающих представление о подготовке к чтению лекционного курса, почти не сохранилось. Нет у нас также и конспектов, набросков, черновиков молодого Энгельса, хотя из тех же писем к Греберам очевидно, что Энгельс обстоятельно штудировал «Философию истории» Гегеля, «Жизнь Иисуса» Д. Штрауса, труды Ф. Шпейермахера.
Не удивительно поэтому, что исследователю возникновения марксизма весьма трудно воспроизвести некоторые существенные моменты, переходы в этом сложном, противоречивом процессе. Иной раз может сложиться впечатление, будто те или иные идеи, занимающие весьма значительное место в системе воззрений Маркса и Энгельса, возникли у них, так сказать, вдруг, т.е. не были подготовлены предшествующим развитием. В таком случае эти идеи могут показаться случайными высказываниями, между тем как в действительности они представляют собой итог основательных штудий.
Указывая на все эти трудности, встающие перед исследователем процесса возникновения марксизма, мы, однако, вовсе не считаем их совершенно непреодолимыми. Изучение опубликованных произведений Маркса и Энгельса, сохранившихся писем и других материалов, а также трудов непосредственных предшественников и современников Маркса и Энгельса (в особенности тех, на которые ссылаются основоположники марксизма, чьи заслуги они подчеркивают или с кем они полемизируют), обстоятельный анализ исторической обстановки, идейных течений и борьбы между ними на протяжении всего изучаемого нами периода - все это позволяет в известной мере восполнить имеющиеся пробелы.
Во второй половине прошлого века были опубликованы в нашей стране новые исследования, посвященные формированию философских взглядов Маркса и Энгельса.
Тем не менее воспроизведение целостного, многостороннего процесса возникновения марксизма со всеми его принципами, основными понятиями в их органической взаимозависимости, с конкретным анализом условий и движущих сил этого процесса все еще остается нерешенной задачей.
Не следует забывать, что философские и социологические концепции, против которых вели борьбу Маркс и Энгельс в 40-х гг. XIX в., возрождаются в современной немарксистской литературе. Младогегельянская «критическая критика», абсолютизирующая и субъективистски истолковывающая отрицание, нашла свое продолжение в «негативной диалектике» Т. Адорно и других представителей Франкфуртской школы социальных исследований, теоретические построения которых нередко расцениваются в немарксистской литературе как «неомарксизм».
Идеи немецкого мелкобуржуазного социализма, отвергавшего борьбу классов под флагом гуманизации общества и преодоления отчуждения, находят своих продолжателей в лице некоторых социал-демократических теоретиков, которые охотно обращаются к ранним работам Маркса и Энгельса в особенности потому, что они получили широкое признание в движении «новых левых». Последнее обстоятельство следует настойчиво подчеркнуть: ранние работы Маркса и Энгельса нередко способствовали переходу наиболее последовательных представителей движения «новых левых» на позиции марксизма.
Недооценивать теоретическое содержание и идеологическую актуальность этих выдающихся произведений - значит фактически отдавать их на откуп чуждым марксизму интерпретаторам марксизма. В противовес такого рода теоретикам, которые изображают ранние произведения Маркса и Энгельса как враждебные действительному содержанию марксизма, следует подчеркнуть, что эти произведения представляют собой путь к марксизму. И не только в прошлом, но нередко и в настоящем.
Одной из важнейших задач исследований посвящаемых возникновению марксизма, должна быть оценка и анализ замечательного идейного богатства этих ранних трудов основоположников марксизма. Эта оценка должна быть свободна от модернизации, которая зачастую имеет место в работах марксистов и заключается обычно в том, что в этих ранних работах пытаются найти идеи, которых там еще нет, к которым основоположники марксизма пришли позже. При этом обычно не замечают в этих ранних произведениях Маркса и Энгельса таких идей, от которых они отказались в дальнейшем.
Несмотря на благие намерения, такой подход к изучению возникновения марксизма приводит к искажениям и ошибкам. Приведем лишь один пример. В.М. Познер, характеризуя «Экономическо-философские рукописи 1844 года», утверждал, что в них дается «глубокий анализ закономерностей капиталистической экономики». Более того, «обстоятельно и детально Маркс исследует все стороны капиталистического производства и выносит беспощадный приговор капиталистической системе». А несколькими строками ниже В.М. Познер, вступая в противоречие с самим собой, правильно отмечает, что в этих рукописях «Маркс делает первые шаги к открытию общественных отношений производства.
О каком же анализе закономерностей капиталистической экономики, о каком обстоятельном и детальном исследовании всех сторон капиталистического производства может идти речь, если сделаны только первые шаги к открытию общественных отношений производства? Совершенно очевидно, что В.М. Познер находил в «Экономическо-философских рукописях» Маркса то, чего там еще нет, и, увы, не замечал того, что там действительно имеется и что характерно именно для данной стадии формирования марксизма.
Необходимо, далее, отвергнуть не только модернизацию ранних произведений Маркса и Энгельса, но и их недооценку. Только при свободном от односторонности подходе можно правильно оценивать эти работы Маркса и Энгельса, как и их значение в современных дискуссиях о марксизме.
Исследование ранних работ Маркса и Энгельса призвано противопоставить как их недооценке, так и переоценке позитивное осмысление проблем, поставленных в этих произведениях. В первую очередь это относится к проблеме отчуждения. Необходимо вскрыть то специфическое содержание, которое вкладывали Маркс и Энгельс в это понятие, рассмотреть его развитие и переход от него к основным понятиям экономической, политической и философской теории марксизма.
Поскольку Маркс и Энгельс начинают свой путь к материалистическому и коммунистическому мировоззрению с идеалистических и радикально демократических позиций, необходимо исследовать также процесс формирования этих исходных теоретических и политических воззрений, а не просто рассматривать их как нечто данное, готовое, что нередко имеет место в нашей литературе.
Формирование марксизма есть непрерывная борьба Маркса и Энгельса сначала против либерально-буржуазной, затем против мелкобуржуазной идеологии, постоянное размежевание с временными идейными попутчиками. Внимание исследователя должно быть поэтому привлечено не только к младогегельянству и «истинному социализму», но и к таким почти не освещавшимся в литературе о марксизме концепциям, как реакционно-романтическая философия истории, политическая теория буржуазного радикализма и т.д.
Сознавая сложность и многообразие задач, стоящих перед исследователем процесса возникновения марксизма, я был бы удовлетворен, если бы эта монография внесла свою лепту в их разрешение.