Переходный период в российской экономики с точки зрения формационной концепции есть переход не просто от плановой к рыночной экономике, но переход от социализма к капитализму. Процесс становления капитализма вошел в мировую экономическую науку как процесс первоначального накопления капитала (ПНК). Такое определение ему впервые в науке было дано А.Смитом. В последующий период эпоха ПНК была подвергнута еще более обстоятельному анализу К.Марксом, рассматривавшим ее как «предысторию капитализма».
На основе обобщения западноевропейской истории ПНК К.Маркс выявил содержание этого процесса, охарактеризовал способы и методы его осуществления, обосновал роль насилия в процессе становления нового общественного строя, вскрыл характер экономического развития, равно как и роль государства в эпоху ПНК. Им были подвергнуты обстоятельной критике взгляды А.Смита и его последователей — представителей классической экономической школы, в соответствии с которыми в основе ПНК лежат «право» и «труд», что не вполне соответствует реальному историческому процессу.
Экономическое наследие К.Маркса в данной области приобрело актуальность для новейшей истории постсоциалистических стран, России — прежде всего вследствие того, что для нее 90-е годы оказались классической эпохой ПНК. Эта эпоха обогащена российской практикой становления капитализма, придавшей ей ряд особенностей, обусловленных социализмом как историческим предшественником вновь становящегося капитализма и фактором времени — она наступила на несколько столетий позже, чем в развитых ныне странах, и с вековым перерывом в самой российской истории, а также их национально-историческими особенностями во всем их многообразии, что не отменяет, однако, свойственных данному процессу закономерностей.
В содержательном плане становление капитализма как системы есть становление присущих только ему отношений собственности, осуществляемое путем преобразования предшествующих экономических отношений. Такое преобразование сопровождается сменой собственников ранее созданных объектов реального сектора национальной экономики, что и предопределяет суть первоначального, то есть вне воспроизводственного, накопления капитала. Становление отношений собственности в данном случае образует предпосылку, но не результат процесса воспроизводства как такового.
Раздел и передел ранее созданных средств производства сопровождаются сменой их социально-экономической формы, в данном случае — основные производственные фонды превращаются в промышленный капитал. И это не просто формальный акт. Как известно, форма содержательна, а содержание не существует вне формы.
По поводу производства и присвоения средств производства складывается принципиально иная система отношений — по мере становления товарного производства и товарного обращения в качестве всеобщих, приходящих на смену непосредственно общественным, планомерным, свойственным общенародной собственности. В новой системе экономических координат собственнику средств производства присуща иная целевая установка при осуществлении инвестиционной деятельности, иные способы ее достижения, иной критерий эффективности функционирования объекта присвоения.
С этой точки зрения несостоятельно столь часто встречающееся в современной отечественной экономической литературе отождествление созданных в процессе социалистической индустриализации средств производства с капиталом, на основе чего и отвергается процесс первоначального его накопления в переходный период. Между тем средства производства как таковые выступают лишь материальным субстратом тех отношений, которые складываются в обществе, вследствие чего и приобретают соответствующую новым отношениям социально-экономическую форму, хотя с точки зрения их натурально-вещественного содержания разницы действительно может и не быть.
Первоначально эти отношения формируются вне воспроизводственного процесса, путем присвоения ранее созданных средств производства, что и составляет предпосылку для становления отношений наемного труда и капитала непосредственно в процессе производства, где эти отношения воспроизводятся уже на собственной основе, становятся самовоспроизводящейся реальностью.
Как известно, историческим предшественником капитализма в странах Запада были отношения феодальной земельной собственности. Сельскохозяйственное производство, а, следовательно, земля выступала основным средством производства в домашинную эпоху. Общинные, церковные, государственные земли и становились объектом экспроприации у бывших собственников под прикрытием законодательных актов, разработка и принятие которых составляет исходную функцию государства как законодательного органа при смене социально-экономических систем. Так называемое огораживание земель, то есть присвоение последних новыми собственниками, было чрезвычайно важным обстоятельством в тот исторический период, так как капиталистическая индустриализация начиналась с легкой промышленности.
Способы и методы присвоения объектов собственности, созданных в предшествующий период, весьма многообразны. Среди них можно выделить как общие для большинства стран, порожденные эпохой ПНК, так и специфические, присущие в данном случае постсоциалистическим странам как таковым.
К числу последних можно отнести, например, проведенную в большинстве постсоциалистических стран, включая и Россию, спонтанную приватизацию, где она была осуществлена в течение 1987—1991 годов. Целью такой приватизации явилось присвоение наиболее прибыльных и перспективных объектов государственной собственности прежде всего правящей номенклатурой на основе широкого использования административного ресурса.
Спонтанной приватизации в немалой мере способствовало также развернувшееся в стране с 1988 г. кооперативное движение, позволившее в широких масштабах осуществлять перекачку государственных средств в частные руки, а также либерализация цен в январе 1992 г., породившая гиперинфляцию, традиционно сопровождающуюся перераспределением денежных средств в пользу предпринимательских слоев.
Наряду со столь специфическими способами в этих странах широко использовались и весьма традиционные, общие едва ли не для всех стран эпохи ПН К, как, например, расхищение средств государственного бюджета, государственных займов, присвоение чужого имущества путем мошенничества, вымогательства, шантажа и т.п. К.Маркс не без основания иронизировал по поводу тезиса А.Смита о том, что якобы «право» и «труд» лежат в основе первичного капиталообразования.
Это не совсем так уже в силу того обстоятельства, что всякий переходный период как таковой характеризуется именно «правовым вакуумом» (Л. фон Мизес), причиной которого выступает смена экономических отношений, а вместе с ней — и законодательства, эти отношения освящавшего и регулировавшего. Еще более важной причиной такого вакуума является и то, что юридические отношения вторичны относительно экономических, а потому не могут возникать до них, предшествовать им.
Нормативно-правовые акты лишь закрепляют юридически вновь формирующиеся отношения собственности, придавая последним характер имущественных. На опережение работает лишь законодательство, создающее юридические предпосылки для раздела и передела объектов собственности, как, например, принятие государственных программ приватизации в постсоциалистических странах, снятие запрета на частнопредпринимательскую деятельность в них и т.п.
Накопление капитала не может быть объяснено и такими личностными качествами потенциальных собственников, как трудолюбие, бережливость, воздержание, хотя и они значимы. «Капиталы, — писал А.Смит, — возрастают в результате бережливости и уменьшаются вследствие мотовства и неблагоразумия». И все же более важными факторами оказываются иные, как, например, предприимчивость, изобретательность, энергия, умение ориентироваться в экстремальной обстановке и принимать адекватные ей решения, благодаря которым и обнаруживается, что «удел слабого — зависть и прозябание, сильного — воля и процветание».
В бескомпромиссной конкурентной борьбе за обретение нового социального статуса, в данном случае — капиталиста-собственника — типичным становится попрание норм нравственности. Всеобщее распространение получают методы насилия вплоть до его самых крайних форм, что ускоряет становление новой экономической системы, разрушая прежние формы хозяйствования.
Отметим также, что происходящее в переходный период имущественное расслоение населения в процессе раздела и передела объектов собственности становится внутренним моментом эпохи ПНК, вследствие чего она неизбежно оказывается асоциальной по своей сущности. Это эпоха тяжелых жизненных испытаний для всех слоев населения, из которых одни выходят собственниками, другие — неимущими, превращающимися в лиц наемного труда. В этот период со всей очевидностью обнаруживается, что отнюдь не право и труд играют решающую роль в обретении статуса собственника.
Однако присвоение ранее созданных объектов осуществляется не только методами их насильственного изъятия. Не менее значимо наличие денежного капитала, являющегося, как это было обосновано К.Марксом, историческим предшественником промышленного, сферой деятельности которого выступает реальный сектор экономики. Полное овладение промышленным капиталом этим сектором, как представляется, и выступает критерием завершенности переходного периода, эпохи ПНК.
Накоплению денежного капитала способствовала деятельность так называемых «допотопных» форм капитала: купеческого и ростовщического, исподволь разрушавших натуральное хозяйство. Накопленный денежный капитал ускорял процесс формирования новой системы экономических отношений, постепенно во все большей мере распространявшихся на реальный сектор экономики.
В советский период накопление денежного капитала не могло происходить в силу специфики существовавшего экономического строя. И даже трудовые сбережения населения СССР, составлявшие огромную сумму в размере более 296 млрд. руб. на начало 1989 г., не состоялись в качестве потенциального денежного капитала, так как были уничтожены гиперинфляцией первых лет преобразований. Но зато этот процесс в полной мере развернулся в последующие годы путем бурного развития деятельности стремительно возникших все тех же «допотопных форм капитала», купеческого и ростовщического, то есть торгового и банковского в формах торгово-посреднической и финансово-спекулятивной. Последняя активно протекала вплоть до финансового кризиса 1998 г.
Деятельное участие в процессе первичного капиталообразования во всех странах принимало и государство — не только тем, что создавало правовые предпосылки для осуществления этого процесса. Совсем не случайно сплошь и рядом оно оказывалось совершенно «беспомощным» в борьбе с хищениями государственных средств. В новейшей российской истории фактов тому множество, на основе которых и делаются обобщения.
Наш бизнес-класс в немалой мере сформировался путем беззастенчивого разворовывания государственных средств. Множество примеров на этот счет приведено П. Хлебниковым в его щедро снабженном реальными фактами исследовании «Борис Березовский — крестный отец Кремля, или История разграбления России». Государство же создавало тепличные условия для участия в присвоении объектов собственности особо приближенным лицам путем предоставления всякого рода льгот, возможностей для спекулятивного прокручивания бюджетных средств, то есть, в интерпретации западных ученых, для присвоения так называемой экономической ренты.
Напомним хотя бы о созданной российским государством системе «уполномоченных банков», сохранившейся, кстати, и поныне. Вместе с тем не забывало оно и о своей важнейшей в этот период функции сглаживания столь предсказуемых социальных конфликтов на почве борьбы за объекты присвоения.
Как показала история, эпохе ПНК присущ стихийный характер протекающих в ней процессов, что вполне естественно. Раздел и передел объектов присвоения осуществляется не на основе добровольного соглашения, но в ходе ожесточенной конкурентной борьбы. Эта закономерность сохранила свою силу и в России вопреки ее давней традиции сильной государственности, присущей всякой империи, весьма приумноженной за годы социализма.
Помимо действия общей закономерности развертыванию стихии способствовало и то обстоятельство, что в постсоциалистических странах именно государственная собственность как юридическая форма общенародной подлежала экспроприации. Переставая быть собственником, государство утрачивало и прежний механизм государственного управления национальной экономикой вместе со всеми присущими ему институтами, вследствие чего экономика действительно оказывалась неуправляемой по меркам прежней системы, что, однако, не тождественно бездеятельности государства в этот период.
Таковы основные черты эпохи ПНК в интерпретации К. Маркса, столь легко узнаваемые в процессах, в полной мере развернувшихся в переходной экономике России. Они оказались неустранимыми даже при наличии таких важных обстоятельств, как переход к капитализму от социализма, фактор времени, а тем более национально-исторические особенности постсоциалистической России.
Итак, не нужно обладать особой научной проницательностью, чтобы увидеть в гуще происходящих в переходной экономике России событий процесс ПНК, совершающийся в соответствии с классическими канонами. В стране идет интенсивный процесс отделения непосредственных производителей, то есть трудящихся масс, от средств производства, коль скоро подлежащая преобразованию форма собственности являлась общенародной. При такой исторической предпосылке радикальная реформа в буквальном смысле слова осуществляется «за счет народа».
Последний действительно выступал собственником средств производства, а потому его собственность и подлежит экспроприации. Иных собственников, за счет которых можно было бы провести реформу, в постсоциалистических странах не просматривается, в отличие, например, от социалистической революции, когда экспроприации подлежала собственность капиталистов, дворян, кулаков, объекты которой и превращались в общенародную собственность.
Как уже отмечалось, в социалистических странах даже номенклатура не была собственником средств производства. Основой ее господствующего положения выступал всего лишь статус управляющего объектами общенародной собственности. Потому она, как и все члены социалистического общества, лишалась статуса сособственника в процессе рыночной трансформации, но с тем, чтобы превратиться теперь уже в действительного собственника управляемых ею ранее объектов общенародной собственности.
Процесс экспроприации объектов присвоения протекает всегда болезненно, так как сопровождается изменением социального статуса едва ли не всех членов общества. Ныне бывшие экспроприаторы сами оказались в положении экспроприируемых, со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этот период в полной мере выявилась в качестве реальной, а не виртуальной природа социалистической собственности как общенародной: трудящимися утрачены гарантированная занятость, прежняя система социальной защиты, возможность работать спустя рукава без всяких последствий для оплаты труда, не столь уж обременительная зависимость от государства в обмен на послушание и единодушное голосование и многое другое.
И в этом смысле упрек в адрес реформаторов совершенно лишен оснований: за счет чужого народа проводить экспроприацию в собственной стране невозможно. Более того, при такой массовой экспроприации государство сделало почти невозможное: предотвратило развязывание столь естественных для данной эпохи острых социальных конфликтов, подобных гражданской войне, равно как и сумело так называемым «парадом суверенитетов» сохранить федерацию.
В российской экономике становление капитализма означает всеобщее распространение рыночных отношений, внешне выступающее как переход от плановой экономики к рыночной. И в российской переходной экономике денежный капитал оказывается историческим предшественником промышленного.
Потребность в нем была тем более велика, что превращению в промышленный капитал подлежали созданные за годы социалистической индустриализации основные производственные фонды, стоимость которых на 1989 г. исчислялась огромной суммой в 1884 млрд. рублей при общей стоимости основных фондов в 2820 млрд. рублей.
Стремительному накоплению денежного капитала под денежный этап приватизации, равно как и под постваучерный передел собственности, была полностью подчинена деятельность институтов финансовой системы на протяжении всех 90-х годов вплоть до кризиса 1998 г., выявившего исчерпание финансовой системой своего потенциала в качестве механизма накопления денежного капитала.
И здесь широкое распространение получили методы насилия по отношению к конкурентам в борьбе за обладание объектами государственной собственности. Вместе с утратой государством монополии на собственность и управление в процессе приватизации трудящиеся утрачивали статус сособственника средств производства. Однако свои позиции они сдали без боя уже в силу традиционно безграничной веры в государство как институт, представляющий его интересы.
Да и разобраться в существе начавшихся в 90-е годы событий замутненному социалистической идеологией сознанию было далеко не просто. Еще большее значение имело то обстоятельство, что при таких масштабах совместного присвоения осознание каждым членом общества своего статуса сособственника было чрезвычайно слабым.
Как уже отмечалось, вопреки давней российской традиции сильной государственности, вопреки недавнему тотальному прошлому, свойственная эпохе ПНК стихия возобладала и здесь. Упреки в неуправляемости национальной экономикой в переходный период, особенно в лихие 90-е годы, едва ли состоятельны: во-первых, к деятельности российского государства в новых условиях некорректно подходить с позиций советского прошлого уже в силу того, что прежняя система рушилась со всеми государственными институтами управления, а ускорению ее развала способствовали сами политические лидеры, стремившиеся придать рыночным преобразованиям необратимый характер в условиях, когда широкой поддержкой снизу подобные преобразования в стране не пользовались, во-вторых — на этом этапе решающее значение имеет законотворческая деятельность государства по созданию предпосылок для становления новых форм собственности, а собственниками становятся в ходе конкурентной борьбы за подлежащие приватизации объекты.
Тем не менее, присущие ПНК закономерности реализуются в постсоциалистических странах в весьма специфических формах. Остановимся на некоторых из них. Первоначальное накопление капитала в постсоциалистической стране обладает рядом специфических особенностей, конкретизируя которые, назовем основные:
- главным действующим лицом ПНК оказалась бывшая советская номенклатура как инициатор и основной претендент на объекты государственной собственности, что заведомо придало российскому капитализму с точки зрения его происхождения родовой признак номенклатурного капитализма;
- ПНК совершается в стране, где хотя и крайне непоследовательно и не в полной мере, но все же осуществлена индустриализация, что выдвигает перед промышленным капиталом принципиально иную, нежели в странах Запада в аналогичную эпоху, историческую миссию. Таковой оказывается глобальная реструктуризация унаследованной макроструктуры в целях преодоления структурных и технологических дисбалансов и последующего перехода к постиндустриальному этапу развития в соответствии с рыночными критериями;
- первичное капиталообразование совершается не просто в индустриальной, но в высокомонополизированной экономике, чем созданы предпосылки для формирования в ней капитализма сразу в весьма развитой форме — в форме корпоративного, где преобладающей относительно доли в создаваемом ВВП оказывается акционерная собственность. Вкупе с первой особенностью российский капитализм может быть охарактеризован как номенклатурно-корпоративный, ныне именуемый, однако, олигархическим, ввиду крупных масштабов сформировавшейся корпоративной собственности, персонифицированной в так называемых олигархах — возмутителях спокойствия широких слоев населения, к богатству, а тем более чужому — да еще и крупному — абсолютно нетерпимых;
- наряду с традиционно предварительным накоплением денежного капитала, столь необходимого под денежный этап приватизации и постваучерный передел объектов собственности, происходило прямое превращение основных производственных фондов в промышленный капитал, начало которому было положено спонтанной приватизацией еще в советский период;
- широкое использование институтов финансовой системы, и прежде всего коммерческих банков, в качестве механизма накопления денежного капитала;
- немалую лепту в накопление денежного капитала внесла оказавшаяся чрезвычайно прибыльной в стране хронического дефицита торгово-посредническая деятельность;
- высокий уровень криминализации экономической деятельности, свойственный всякой переходной эпохе, имел иные корни, уходящие в эпоху социализма, в высшей степени способствовавшего разрушению духовно-нравственной среды уже в силу беспредела в деятельности карательных органов и совсем не случайного признания атеизма элементом официальной идеологии;
- фактор времени способствовал крупномасштабному экспорту накопленного в стране капитала за рубеж, где давно сформировался благоприятный инвестиционный климат, каковым он по определению быть не может в переходной экономике. Российский капитал не преминул воспользоваться предоставленной ему историей возможностью, тем более что, как правило, имел далеко не всегда и не вполне безупречное происхождение. Вывоз капитала для страны обернулся удлинением переходного периода;
- важнейшей особенностью раздела ранее созданных объектов собственности явилась бесплатная приватизация части из них.
Каждое из этих обстоятельств накладывает глубокий отпечаток на эпоху ПНК в России, а потому анализ хотя бы некоторых из них заслуживает особого внимания. Прежде всего остановимся на выявлении главных действующих лиц этого процесса. Коль скоро капитализму предшествует социализм, а не феодализм, то и действующие лица ПНК выступают в иных экономических масках.
Предпосланной является социально-экономическая структура, представленная номенклатурой как господствующим слоем и широкими массами трудящихся — рабочим классом и колхозным крестьянством с тонкой прослойкой интеллигенции между ними. Номенклатура как особый социальный слой, а тем более — класс в научной литературе и официальных документах не фигурировала, равно как не афишировались и особые формы оплаты ее труда, хотя этот слой стал формироваться с первых лет советской власти из числа лиц, занявших номенклатурные, то есть управленческие, функции при государстве — собственнике средств производства, с точки зрения экономической являвшихся объектом общенародного присвоения.