Напомним хотя бы о получивших в свое время широкую огласку так называемых хлопковом и Краснодарском делах, в которых были задействованы высшие партийные должностные лица. А сколько таких дел было в действительности, неведомо и по сей день. Но еще более примечательно то, что и само государство вынуждено было смириться с необходимостью использования отдельных элементов чуждого данной системе рыночного хозяйственного механизма.
С середины 1950-х годов вплоть до конца 1980-х началось все более широкое допущение в практику директивного планирования товарно-денежных отношений при проведении государством крупных хозяйственных реформ в целях повышения эффективности социалистического производства, хотя такие отношения отнюдь не свойственны отношениям общенародного присвоения, а потому и внедрялись с вполне уместной осторожностью.
Их внедрение находило выражение в расширении экономической самостоятельности хозяйствующих субъектов. Во времена Н.Хрущева это были совнархозы как территориальные органы власти, затем отраслевые министерства и ведомства и наконец ПО и НПО и даже входящие в их состав отдельные предприятия. Властные полномочия в области управления, планирования и материального стимулирования, как видим, передавались на все более низкий уровень, что, в конечном счете, и привело к краху государственных институтов управления.
Начался стихийный процесс массового растаскивания объектов государственного имущества, получивший название спонтанной приватизации 1987—1991 гг. В конечном счете рыночные отношения, как теневые, так и официально допущенные, действительно привели к полному перерождению отношений планомерности, вытеснению последних. Не случайно Госплан СССР как институт отношений планомерности рухнул еще до официального провозглашения рыночных преобразований. Предстоявшая 13-я пятилетка так и не была сверстана, но и из 12 предыдущих ни одна не была выполнена в полном объеме.
Из сказанного становится очевидным, что отнюдь не по вине государства и его политических лидеров, не вследствие некомпетентного выполнения ими своих функций погиб социализм как социально- экономическая система. Каждый из них был по-своему неординарной личностью, вполне успешно выполнявшей соответствующие этапу развития социализма функции. Такова, например, властная и зловещая фигура Сталина на старте, безжалостно уничтожавшего миллионы сограждан во имя реализации утопической идеи, равно как и умиравшие один за другим Брежнев, Андропов, Черненко на финише, как бы символизировавшие агонию социализма.
Не в меньшей мере адекватен был завершающейся социалистической эпохе и Горбачев — молодой, энергичный и, что особенно важно, крайне противоречивый, способный вследствие этого, подобно китайским реформаторам, едва ли не одновременно ратовать и за сохранение социализма путем его очеловечивания, и принимать один за другим законы, широко распахнувшие двери для становления капиталистической рыночной экономики.
Так, узаконена была индивидуальная трудовая деятельность, допускалась аренда государственного имущества, разрешалось создание производственных кооперативов, благодаря чему буквально за пару лет в СССР только на территории России появилось около полутора тысяч коммерческих банков, началась спонтанная приватизация государственного имущества.
Иными словами, не социалистические лидеры повинны в гибели социализма. Решающее значение имело иное обстоятельство, а именно то, что отношения общенародного присвоения, будучи несовместимыми с НТП, вследствие этого оказались лишенными встроенного механизма разрешения присущих им противоречий. А потому накопление последних до критической массы и привело к гибели системы. Рыночные отношения оказались безальтернативными.
Их становление осуществляется стремительно не только во всех постсоциалистических странах, но и в КНР при активном участии и под руководством государства, весьма успешно справляющегося со своими функциями, порожденными переходным состоянием национальной экономики. Во всех этих странах под эгидой бывшей номенклатуры идет активный процесс формирования рыночной экономики.
Итак, социалистическое государство своей функционально многообразной и титанической по усилиям деятельностью, направленной на становление, развитие и укрепление данной экономической системы, сумело обеспечить последней десятилетия существования, в течение которых в полной мере выявилась ее несостоятельность с точки зрения возможностей повышения производительности общественного труда, экономической эффективности функционирования национальной экономики, а следовательно, и роста благосостояния трудящихся масс.
Государство в качестве макроэкономического субъекта, по существу, полностью лишило экономической самостоятельности государственные и кооперативно- колхозные предприятия. Но, монополизировав экономические функции по мере свертывания разработанной Лениным новой экономической политики, ведшей, по существу, к реставрации капитализма, по мере завершения переходного периода к середине 30-х годов, оно оказалось неспособным обеспечивать эффективное функционирование экономики в целом, не прибегая к широкому использованию насильственных методов.
Напомним, что последними не только обеспечивалась идеологическая чистота (путем уничтожения инакомыслия и его носителей), но и решались сугубо экономические проблемы. А когда такая возможность была исчерпана, началось стремительное разрушение отношений общенародного присвоения, противостоять которому государство было неспособно в силу объективных причин. Такова природа социализма, а не ошибки и/или просчеты государства, социалистических лидеров.
Таковые действительно были, но не следует преувеличивать их значимость в данном аспекте. Есть внутренняя логика истории, предпосланная общими закономерностями мирового экономического развития. И всякий крупный политический лидер оказывается на авансцене лишь постольку, поскольку сознательно или интуитивно действует в соответствии с этими закономерностями.
В качестве носителя общенациональных интересов социалистическое государство свело эти интересы к выживанию социализма как системы. Но история данной системы оказалась краткосрочной вопреки его усилиям. Она была обречена от рождения. Эта обреченность была обусловлена внутренне противоречивой природой общенародной собственности, состоящей в ее несовместимости с НТП.
И в этом смысле уроки социалистического эксперимента, социалистической практики государственного регулирования оказались весьма актуальными для современной смешанной рыночной экономики в силу того, что развитие последней сопровождается существенным возрастанием экономической роли государства. Социалистический опыт убедительно показал, что есть объективно заданный предел вмешательству государства в экономическую жизнь общества, форсирование которого чревато угрозой экономического спада, примером чего, в частности, может служить и опыт Швеции 90-х годов.
Поиски оптимального соотношения государственного и рыночного механизмов регулирования чрезвычайно важны. Тем более не следует ставить знак равенства между государственным регулированием и масштабами государственного сектора. Так, возрастание регулирующей роли государства в развитых странах Запада конца XX века осуществлялось на фоне крупномасштабной приватизации объектов государственной собственности.
Весьма показателен в этом отношении и пример США: будучи самой развитой страной, они имеют среди развитых стран самый низкий удельный вес государственных расходов в ВВП, у них самая низкая доля государственного сектора. Эта страна выступает своего рода классическим эталоном смешанной рыночной экономики, демонстрирующим оптимальное соотношение форм собственности, равно как и оптимального соотношения рыночного и государственного механизмов хозяйствования.
Такие государственные институты, как Федеральная резервная система, Федеральная контрактная система, Федеральная налоговая система, оказались способными обеспечивать наиболее эффективную деятельность государства как макроэкономического субъекта, стоящего на страже общенациональных интересов. Вместе с тем всякая национальная модель смешанной рыночной экономики имеет свои неповторимые особенности, корректирующие функции государства как носителя общенациональных интересов.