При таких предпосылках она могла быть реализованной в масштабах, ограниченных приоритетом производительного потребления на протяжении всех лет социализма, что находило выражение в крайне высокой норме производственного накопления. Сознательное ограничение личного потребления аргументировалось необходимостью скорейшего построения «светлого будущего», которое, увы, так и не наступило. К тому же дешевая рабочая сила сама по себе становилась еще одним тормозом на пути внедрения НТП.
Итак, государством как макроэкономическим субъектом в лице правящей номенклатуры за годы советской власти была сформирована единственно возможная для данной системы структура народного хозяйства исходя из необходимости обеспечения национальной безопасности страны в условиях глобального противостояния антагонистических систем и решения важнейшей экономической проблемы — обеспечения всеобщей гарантированной занятости.
Вместе с тем в ней воплотились присущие данной системе противоречия, осознание неразрешимости которых и вынудило наиболее прогрессивно мыслящую прослойку управленческого слоя предпринять радикальные преобразования сугубо рыночного характера, тем более что дорога была накатана предшествовавшими хозяйственными реформами послевоенного времени, каждая из которых предполагала расширение сферы действия товарно-денежных, рыночных отношений.
Отступление от общей закономерности общественного развития, предопределяющей движение от феодального общества к капиталистическому, неизбежно вело к драматической развязке. Все усилия правящей партии, всех государственных институтов, направленные на укрепление социализма как системы, оказались тщетными перед лицом объективной необходимости.
Историей выявлено, что адекватной социально-экономической формой индустриального этапа развития производительных сил являются отношения индивидуальной частнокапиталистической формы собственности. Тем не менее в России индустриальный этап был осуществлен иной экономической системой, однако крайне неравномерно, что и выразилось в технологических дисбалансах. Даже на исходе социализма удельный вес ручного труда в народном хозяйстве был очень велик.
Но и переход от ручного труда к машинному не позволил социалистическому государству направить экономическое развитие в русло реализации всеобщего закона возвышающихся потребностей, содержание которого в интерпретации Дж.М. Кейнса сформулировано следующим образом: «Давно известно, что потребление представляет единственную цель всякой экономической деятельности». К. Маркс назвал его всеобщим законом возвышающихся потребностей. Государство сумело всем членам общества обеспечить рабочее место, но ценой утраты мотивации к эффективному труду.
Трагедия социалистического государства состояла в том, что, будучи призванным выполнять важнейшую функцию по обеспечению всеобщей гарантированной занятости, оно тем самым не могло последовательно и неуклонно обеспечивать внедрение достижений НТП в рамках всей национальной экономики.
Вследствие этого не только не удалось превзойти капитализм по уровню производительности общественного труда, но даже предотвратить нарастание разрыва, хотя именно данному показателю даже в марксистской литературе отводится роль критерия при определении прогрессивности той или иной социально-экономической системы. Но тем самым были обречены на провал попытки, направленные на повышение жизненного уровня трудящихся. Ситуация оказалась безысходной, не имеющей положительного решения вопреки титаническим усилиям правящей партии.
Хозяйственным механизмом огосударствленной экономики являлось директивное централизованное народно-хозяйственное планирование и соответствующая ему система институтов. Государством в централизованном порядке устанавливались оптовые и розничные цены на производимую продукцию, определялась их динамика, осуществлялось фондированное распределение производственных ресурсов и рабочей силы, равно как и распределение материальных благ и услуг через систему денежной оплаты труда в зависимости от количества и качества последнего, а распределение общественно значимых благ — через общественные фонды потребления.
Государством устанавливалось оптимальное относительно данной системы соотношение фондов накопления и потребления в произведенном национальном доходе, позволявшее не только обеспечивать высокие темпы экстенсивного экономического роста, но вместе с тем и всеобщую гарантированную занятость. Свои функции государство осуществляло через систему функционально многообразных институтов: Госплан, Госкомцен, Госкомстат, Госснаб, систему отраслевых и функциональных министерств и ведомств.
Под полным и всесторонним контролем государства находился и кооперативно-колхозный сектор, что, по существу, упраздняло отношения кооперативно-колхозной формы собственности как таковые. Экономической самостоятельностью колхозники в качестве членов кооператива (колхоза) не располагали. Более того, даже паспортизация сельского населения была введена лишь в 60-е годы.
Вплоть до 70-х годов сельское хозяйство использовалось государством в условиях ограниченности инвестиционных средств под индустриализацию в качестве своеобразного донора для развития тяжелой промышленности. А когда его потенциал в качестве такового был полностью исчерпан, эта функция перешла к отраслям ТЭК, чему в немалой мере способствовал разразившийся в этот период на Западе энергетический кризис.
Уже отмечалась особая роль в деятельности социалистического государства его карательных органов, имевшая и четко выраженный экономический аспект. Он состоял в принудительном привлечении дешевой рабочей силы для выполнения общественно значимых, но весьма трудоемких и крайне непривлекательных работ на территории, в силу природно-климатических условий попросту не пригодной для проживания человека.
В этих целях и был создан соответствующий государственный институт в облике ГУЛАГа, бесперебойно обеспечивавший рабочей силой возведение соответствующих объектов трудом незаконно репрессированных граждан. На протяжении нескольких десятилетий в плановом порядке определялось число лиц, подлежащих репрессиям. На принудительных работах в нечеловеческих условиях системы ГУЛАГа погибли миллионы советских граждан.
Так, например, трудом репрессированных в зоне вечной мерзлоты в 1935 г. был построен и начал функционировать комбинат «Норильский никель», первыми директорами которого были генералы КГБ. Таково же происхождение и Беломорканала, в связи с юбилеем которого сообщалось о гибели на его строительстве не менее 80 тысяч человек — при официальных данных об одном погибшем. Таких примеров бесконечное множество.
Важнейшим направлением деятельности карательных органов являлась охрана объектов государственной собственности. Последняя, в силу крайних масштабов совместного присвоения, воспринималась широкими слоями населения как бесхозная и в качестве таковой подверженная расхищению, действительно принявшему массовый характер по мере ослабления деятельности карательных органов в постсталинский период.
Такому расхищению способствовало и внедрявшееся в массовое общественное сознание представление о том, что «все вокруг народное, все вокруг мое». Почему бы это «мое» и не унести домой. Клептомания приобрела социальный характер, а будучи унаследованной, чрезвычайно способствовала массовому расхищению объектов государственной и кооперативно-колхозной собственности в переходный период всеобщей криминализации экономической деятельности.
Наконец отметим и такую по существу экономическую и весьма значимую функцию карательных органов, как наказание за нарушение трудовой дисциплины, порожденную введением всеобщей гарантированной занятости. Последняя неизбежно вела к обесценению рабочего места, труда как такового, что, в конечном счете, и вылилось в низкую трудовую дисциплину, в последние десятилетия социализма ставшую массовым явлением.
Именно поэтому, как представляется, В.Ленин, вполне осознавая такую опасность, требовал рассматривать нарушение трудовой дисциплины как уголовное преступление, наказуемое вплоть до тюремного заключения. С этой точки зрения свою деятельность на посту Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. Андропов резонно начал с наведения порядка в области дисциплины труда.
Здесь действительно таились огромные резервы экономического роста, задействовать которые, однако, было возможно лишь путем активизации деятельности все тех же карательных органов, чего не мог не осознавать бывший глава КГБ. Но использовать потенциал этого глубоко дискредитировавшего себя в глазах общества института в 80-е годы уже не представлялось возможным.
И все же всесилие социалистического государства не способно было преодолеть объективных закономерностей экономического развития. Заданная последними траектория экономического развития в сторону рыночной экономики прокладывала себе дорогу в недрах социализма вопреки воле государства, деятельности его карательных органов. Рыночные отношения в облике теневой экономики развивались на протяжении всей истории социализма, а на его исходе в ее орбиту оказались втянутыми даже высшие партийные круги.