В современной экономической науке трансформационный спад нередко и едва ли не полностью отождествляется с периодически повторяющимся экономическим кризисом, хотя это не вполне так. На основании такого отождествления делаются далеко идущие выводы. В поисках путей преодоления трансформационного спада взор невольно обращается к западной экономической науке, наработавшей множество способов и методов преодоления экономических кризисов, сглаживания экономического развития в пределах промышленного цикла.
Как известно, последний выступает всеобщей формой движения общественного воспроизводства в условиях машинизации производительных сил, не претерпевающей принципиальных изменений в процессе эволюции экономических отношений при переходе от индустриального к постиндустриальному этапу.
Основой такого отождествления становится прежде всего общность форм проявления того и другого: абсолютное снижение макроэкономических показателей, рост безработицы, появление инфляции, нарастание социальной напряженности и т.п. Единство внешних форм проявления обусловлено единством функции, которую каждый из них выполняет.
Она состоит в насильственном разрешении накопленных ранее социально-экономических противоречий, материализовавшихся, что очень важно для понимания кризиса или спада, в сформированной в предшествующий период макроэкономической структуре. Разрешение этих противоречий неизбежно сопровождается частичным разрушением сформированной всякий раз в соответствии с данным поколением техники и технологии макроструктуры, чем высвобождается экономическое пространство для становления новой, соответствующей очередному этапу в развитии НТП.
И все же при весьма существенном единстве экономический кризис и трансформационный спад имеют различия с точки зрения их происхождения. Они осуществляют свои функции в принципиально различных исторических условиях. А потому вполне естественно, что и способы их преодоления не могут быть одинаковыми. Оба они выполняют функцию механизма разрешения накопленных в предшествующий период противоречий, неизменно сопровождающегося разрушительными последствиями — прежде всего потому, что эти противоречия нашли воплощение в сформированной макроэкономической структуре.
Но этот предшествующий период оказывается разным не только по продолжительности, но и по существу. В рыночной экономике этот период измеряется продолжительностью промышленного цикла, завершающегося кризисом, знаменующим исчерпание потенциала развития на материальной основе данного поколения техники и технологии, кризисом тем более глубоким и продолжительным, если происходит при этом еще и смена технологических укладов.
Технико-технологическим обновлением снимаются достигнутые данным промышленным циклом границы повышения эффективности, открываются новые перспективы экономического роста в пределах очередного делового цикла. Макроэкономическое равновесие всякий раз устанавливается на основе более совершенной техники и технологии, что открывает новые перспективы эффективного функционирования реального сектора экономики и соответственно обеспечивает более высокий уровень удовлетворения общественных потребностей.
Тем самым преодолеваются социально-экономические противоречия, накопленные в течение предшествующего цикла. При этом система экономических отношений не только сохраняется. Сменой промышленных циклов как определенных этапов в реализации НТП обеспечивается его дальнейшее поступательное развитие, равно как сохраняется и критерий сбалансированности подлежащей корректировке макроструктуры в ее отраслевом, территориальном, секториальном (например, в интерпретации Д. Белла, первичный, вторичный, третичный сектор) и прочих аспектах.
Иная картина складывается в переходной экономике. Трансформационным спадом разрешаются противоречия, накопленные предшествующей экономической системой и материализовавшиеся в сформированной по ее критериям, а потому не могущей в пределах данной системы быть иной структуре народного хозяйства. Вследствие этого последняя на определенном этапе становится тупиковой, исключающей дальнейший экономический рост. Преодоление этих противоречий осуществляется переходом к принципиально иной экономической системе, а вместе с ней — к иному типу хозяйствования, с иными критериями макроэкономической сбалансированности.
Масштабы разрушения здесь принципиально иные, несопоставимые с аналогичными процессами в пределах промышленного цикла, так как частичному разрушению подлежит структура народного хозяйства, сформированная за несколько десятилетий социализма. Число последних разное для стран ЦВЕ и СНГ, что является одним из факторов, воздействующих на глубину спада в них.
Уже в силу этого способы и методы преодоления разрушительных процессов принципиально разные. В рыночной экономике они реализуются при том же рыночном механизме хозяйствования с той или иной долей государственного регулирования, в переходной — при ином: плановый механизм рухнул еще до официального провозглашения рыночных преобразований, а регулирующая роль государства принципиально меняется, сохраняясь в жестких формах преимущественно в сфере ВПК.
В масштабах же национальной экономики возобладали имманентно присущие переходному периоду стихийные процессы, в ходе которых происходило массовое банкротство убыточных предприятий, нередко сопровождавшееся слиянием и поглощением и, напротив, разукрупнением, перепрофилированием на выпуск продукции, пользующейся спросом, в целях выживания в экстремальных условиях. Меняется и критерий оптимальности макроэкономической структуры, каковым становится повышение прибыли экономических субъектов. При социализме в качестве такового провозглашался неуклонный рост жизненного уровня населения.
Смена экономических отношений, а вместе с ними и механизма хозяйствования, сопровождается, что представляется чрезвычайно важным обстоятельством, временным исчезновением подлинного собственника как главного действующего лица воспроизводственного процесса во всякой экономической системе. В ожесточенной конкурентной борьбе формируется новый класс собственников, функцией которого и становится преодоление трансформационного спада, обеспечение последующего экономического роста путем развертывания инвестиционной деятельности.
Последняя в условиях конкуренции носит непременно инновационный характер. Непременно, так как в конкурентной борьбе в конечном счете побеждает новатор в области освоения НТП. В свою очередь, это предполагает возрождение предпринимательского слоя, который в трактовке Й. Шумпетера и является носителем экономической динамики. Но, как известно, именно предпринимательской инициативе не было места в директивно планируемой экономике, превращавшей работника в «винтик». Для появления ее носителей также требуется время.
С завершением переходного периода и становлением рыночной экономики, где критерием завершенности является полное овладение промышленным капиталом реальным сектором экономики, вступает в свои права циклическая форма движения воспроизводственного процесса в качестве всеобщей, в рамках которой кризис выступает циклообразующей фазой.
На этой фазе актуализируется потребность в антикризисном государственном регулировании в соответствии с рецептами, прописываемыми экономике учеными эскулапами. Но и здесь подходы могут быть разными, в зависимости от того, ставится ли акцент на стимулирование спроса или предложения или предпочтение отдается монетаристским методам антикризисного регулирования — преимущественно через механизм кредитно-денежной и финансовой политики.
Но в любом случае назначение такого регулирования состоит в том, чтобы «обезболить» структурно-технологические преобразования путем ослабления социальных потрясений, вызванных ломкой сложившейся в течение предшествующего цикла структуры народного хозяйства и соответственно структуры занятости, что неизбежно сопровождается для части работников временной потерей рабочего места.
Итак, периодически повторяющийся экономический кризис — явление сугубо рыночной экономики. Его причина — накопленные в пределах цикла противоречия экстенсивного и интенсивного экономического роста, разрешаемые путем массового внедрения техники и технологии того же или нового, более сложного технологического уклада, каждый из которых подготавливается достижениями в области фундаментальных и прикладных наук.
Все это находит выражение в изменении соотношения между первичным, вторичным и третичным секторами, между добывающей и обрабатывающей промышленностью, между материальным производством и сферой услуг внутри реального сектора, между реальным и финансовым секторами национальной экономики. Таким путем осуществляется дальнейшее повышение эффективности функционирования национальной экономики, обеспечивающее рост душевого ВВП, углубление социальной направленности рыночной экономики.
В свете сказанного несостоятельными представляются попытки решать проблему преодоления трансформационного спада как явления переходной экономики исключительно методами монетаризма, кейнсианства и институционализма. Все эти теории дают в той или иной мере адекватное отражение иной экономической реальности, реальности зрелой рыночной экономики, в которой давно сложился промышленный цикл, поддающийся регулированию в определенных границах при высокой компетенции регулирующих органов.
Теория переходной экономики, внутренним моментом которой является проблема трансформационного спада, лишь создается. Однако теоретический вакуум не может быть заполнен даже временным заимствованием западных теорий, по своей природе не могущих содержать позитивного решения данной проблемы.
И уж во всяком случае следует проявлять крайнюю осмотрительность при таком заимствовании, коль скоро не разработана собственная концепция. Это обстоятельство вполне осознано китайскими учеными, усилиями которых и была разработана адекватная китайским реалиям, а потому весьма эффективная модель реформирования национальной экономики.
В связи с вопросом о трансформационном спаде следует отметить, что заимствованная модель реформирования отнюдь не воспрепятствовала преобразованию плановой экономики в рыночную. Однако по своей природе она способствовала развертыванию во многом стихийных процессов и в этом смысле — и трансформационному спаду. Вытекающие из ее теоретического происхождения монетаристские методы регулирования оказались неспособными не то что предотвратить спад, но хотя бы его ослабить.
Процесс первоначального накопления капитала, например в России, в немалой мере благодаря либеральной модели развертывался по ставшей классической схеме этого процесса, подвергшегося анализу в трудах А. Смита и К. Маркса, хотя на исходе XX века резонно было бы ожидать более жесткого государственного регулирования столь сложного процесса. Но развитие пошло по сценарию, предопределенному всей совокупностью исторических обстоятельств, как они сложились в стране к исходу века.
Уникальность трансформационного спада, равно как и всех явлений переходного периода, переживаемого постсоциалистическими странами, актуализирует практическую значимость оригинальных исследований отечественной экономической науки, призванной дать адекватное отражение происходящих в национальной экономике процессов, коль скоро экономическое мышление, как и любое другое, национально.
В свою очередь такие исследования становятся теоретической основой выработки рекомендаций, способствующих успешному переходу от трансформационного спада к устойчивому экономическому росту. Это тем более актуально для российской экономической науки, столь подверженной традиционному заимствованию западных теорий, что отмечал еще Н. Бердяев и что в полной мере проявилось накануне и в ходе рыночных преобразований в стране.