В средневековой Европе с точки зрения прироста населения можно выделить три крупных региона:
1) Средиземноморье;
2) Центр;
3) Север и Запад.
Лишь в Северо-Западной зоне численность населения к 1750 г. в 1,5 раза превзошла уровень 1600 г. Именно здесь и свершилась впервые промышленная революция. Промышленный центр Европы переместился из зоны Средиземноморья на север континента.
За период 1600-1750 гг. в западноевропейской экономике произошел ряд качественных изменений: укрупнение городов, модернизация производства, образование общенациональных рынков и финансовых центров в Лондоне и Амстердаме.
Тем самым в Западной Европе лишь Север оказался подготовлен к принципиально новой стадии экономического развития: к современному экономическому росту. Причем это сопровождалось беспощадной борьбой между Лондоном и Амстердамом за лидерство в регионе, а значит и в мире. Победил Лондон.
Голландская республика, показавшая пример стремительного превращения в экономического лидера за счет снижения издержек производства в сельском хозяйстве, промышленности и особенно в торговле, вместе с тем продемонстрировала традиционализм высокого уровня. Действительно, на начало XVIII в. по меркам своего времени голландское общество было самым зажиточным, образованным, урбанизированным и мобильным. Страна прошла огромную дистанцию на пути к современному обществу. Голландскому опыту приезжал учиться не только Петр I, но и англичане-промышленники. И, тем не менее, это не спасло голландскую экономику от погружения в самодовольную стагнацию.
Таким образом, даже полностью коммерциализированная экономика, доведя доиндустриалъную технологию и организацию производства до самых высоких пределов, вовсе не обязательно автоматически ведет к современной капиталистической индустриализации.
Более того, буржуазия и даже само буржуазное государство могут приспособиться действовать в рамках вполне небуржуазного общества, а накопление капитала отнюдь не обязательно ведет к индустриализации. Интенсификация рыночных отношений отнюдь не обязательно ведет к индустриализации. В конце концов, сама торговля способна заменить собой промышленность. Именно Голландия XVIII в. дала пример такой экономической модели, в которой интенсификация в одной сфере деятельности (торговле) надежно блокировала пути к экономической политике, необходимой для роста и развития. Тем самым отнюдь не каждый путь экономического роста неизбежно приводит к промышленной революции.
В мире только в Великобритании организационные и технологические изменения оказались достаточными, чтобы во второй половине XVIII в. перейти к новой экономической модели.
Нелишне упомянуть, что протоиндустрия (высокоразвитое мануфактурное производство) до английской промышленной революции существовала не только в Британии, но и во Франции, Силеэии, Швеции и в России. Причем в некоторых регионах отдельные ремесленные производства были гораздо более развиты, чем английские. Однако только Британия оказалась наилучшим образом приспособлена к осуществлению современного экономического роста, т. е. к промышленной революции.
Одной иэ интригующих проблем британского экономического роста являются его относительно медленные темпы (около 2% в год). Тем не менее они оказались на порядок выше, чем у остальных стран, и это позволило Британии в течение нескольких десятилетий стать мировым экономическим лидером («мастерской мира»). Правда, впоследствии темпы роста некоторых стран превысили английские и Британия к настоящему времени утратила лидирующее положение.
Существует обильная научная литература относительно британской промышленной революции. Однако, на наш взгляд, никто из авторов, занимающихся этой проблемой, не смог убедительно объяснить, почему промышленная революция произошла именно в Британии, а не в другой стране. То есть проблема локализации первичного прорыва к современному экономическому росту остается до сих пор открытой.