Национальный менталитет и экономическое развитие

В последние годы беспорядочных «реформ» горбачевской элиты экономистами навязчиво муссировалась идея о первичности влияния неэкономических факторов на экономическое развитие. Лишний раз потоптав ногами неприкасаемого еще недавно К. Маркса и его теорию общественно-экономических стадий развития (формаций), «новые отечественные прогрессисты» (они же бывшие профессиональные марксисты-ленинцы) принялись реанимировать идеи М. Вебера, согласно которым успех или неуспех экономического развития той или иной страны зависит прежде всего от «цивилизационной составляющей». Рассмотрим и мы более подробно эту версию.

С давних времен внимание ученых активно привлекала проблема «Восток—Запад». Похоже, что именно древние греки посеяли семена, которые и дали всходы самой проблемы. Географически эллинский мир был разделен на две части: на западе — Европа, на востоке — Азия. Борьбу между Грецией и Персией одновременно олицетворяло противостояние между Европой и Азией, Западом и Востоком.

Уже в V в. до н. э. термин «азиатский» употреблялся эллинами в уничижительном смысле. Это был уже не просто географический термин. В трудах Гиппократа, Аристотеля, Плиния он стал синонимом деспотизма и варварской пышности, что противоречило идеалам древних греков.

Походы крестоносцев и монгольское нашествие придали проблеме «Восток-Запад» новую остроту и актуальность. Средневековые ученые-христиане повытаскивали на свет божий ветхие фолианты античных классиков, выискивая высказывания древних о якобы преимуществе Запада над Востоком.

Этой традиции придерживались исследователи Нового времени. Широкую известность получили слова Шарля Монтескье (1689-1755) о том, что Европа — это гений свободы, а Азия — дух рабства.

В XVI-XVII и особенно в XVIII в. европейцы вслед за Ближним Востоком начали активно познавать Восток Дальний, и прежде всего Китай. В XVIII в. в основных королевских дворах Европы царила мода на все китайское. Знать увлекалось китайским искусством, воздвигала при дворцовых парках миниатюрные китайские деревни и павильоны, в больших количествах закупала шелка и фарфор. Этой моды не избежала и Россия, примером чего является строительство китайской деревни в парках Царского Села.

Но очень скоро, уже к середине XIX в., отношение европейцев к Китаю кардинально изменилось. Энтузиазм сменился презрением. Главной причиной упавшей популярности Китая явился подъем британского военно-экономического могущества в результате английской промышленной революции последней трети XVIII в. Окрепшая Британия тут же затеяла против Китая серию «опиумных войн» 1839-1842 гг., приведших к территориальным захватам (Гон Конг — только один из примеров).

В 1860 г. англо-французские войска (при прямом попустительстве США и России) захватили и разграбили расположенную в окрестностях Пекина летнюю резиденцию цинских императоров — Юань-миньюань. Этот и другие выдающиеся памятники китайской культуры в окрестностях и в самой столице были разрушены и сожжены дотла.

Парк Юань-миньюань до сих пор пребывает в разрушенном состоянии. Он расположен недалеко от двух главных университетов страны: Пекинского и «Цинхуа». Как-то августовским вечером 2000 г. я отправился со своим китайским другом Ли Ганцзюнем на прогулку по этому громадному лесному массиву. Мы любовались озером, наслаждались миролюбивой беседой лягушек. Повсюду — развалины дворцов и замков, несомненно, европейской архитектуры. Я спросил своего друга: «Что это и почему это не восстанавливается?» Ли Ганцзюнь ответил с горечью: «А разве ты не знаешь?» Я понял, что допустил какую-то бестактность и замолчал. На следующее утро отправился в библиотеку университета и ознакомился с чудовищной хроникой англо-фрацузского варварства.

Но вернемся в прошлое. Ведущие европейские умы вслед за древними греками подхватили мысль о статичности китайской цивилизации. К примеру, Гердер сравнивал Китай с забальзамированной мумией, завернутой в шелк и разрисованной иероглифами. Подобные мысли содержались в работах Дж. Ст. Милля (1806-1873) и большинства западных экономистов того времени.

Статичность и отсталость китайской цивилизации западные мыслители объясняли (причем, как правило, довольно наивно) политическими, экономическими, биологическими либо религиозными факторами. Некоторые видели препятствие общественному развитию в особенностях структуры китайского языка, другие на первый план выносили климатические и даже биолого-почвенные условия.

Наибольший резонанс получила теория Макса Вебера (1864-1920), который выделял несколько цивилизационных типов общества, каждый из которых более или менее предрасположен к экономическому развитию. Вебер соотносил эту предрасположенность прежде всего с религиозно-социальными воззрениями данного общества и напрямую связывал источник западного экономического прогресса с религиозными идеями реформации. По Веберу, «идеальному капиталистическому типу» соответствует протестантская этика, чуждая не только азиатским цивилизациям, но и значительно отличающаяся от прочих христианских конфессий: от католицизма и еще в большей степени от православия. Вебер противопоставлял протестантство именно конфуцианству, всячески подчеркивая, что в конфуцианском обществе экономический прогресс невозможен.

Очень любопытно, что в последние годы, когда экономические успехи стан Восточной Азии (в том числе и Китая) стали очевидны, появилась целая серия работ, авторы которых пытаются либо опровергнуть, либо модифицировать теорию Вебера. Более того, успехи Китая, Японии, Кореи и других стран Восточной и Юго-Восточной Азии объясняются очень часто именно конфуцианским менталитетом и конфуцианской этикой.

Своеобразно подходила к данной проблеме российская общественная мысль XIX в. Многие связывали отсталость России с особенностями географического положения страны (между европейской и азиатской цивилизациями).

Так, известный западник П. Я. Чаадаев (1794-1856), писал: «Мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиции ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не затронуты всемерным воспитанием человеческого рода». И далее: «Мир искони делился на две части — Восток и Запад. Это не только географическое деление, но также и порядок вещей, обусловленный самой природой разумного существа: это — два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы, две идеи, обнимающие весь жизненный строй человеческого рода».

Наряду с прочими западниками Чаадаев высказывал мысль о том, что все беды в России происходят из-за преобладания восточного компонента в ее культуре. «У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса, — писал он, — мы растем, но не созреваем». Независимо от М. Вебера Чаадаев одну из причин усматривал в религии, в том, что Россия избрала «менее прогрессивное» по сравнению с католицизмом православие. Интересно отметить, что сам Чаадаев принял католическую веру, чем навлек на себя общественное порицание.


Страницы: [1] [2]