В марте 1949 г. КПК взяла курс на превращение аграрного Китая в индустриальную державу. В области политики была поставлена задача двигаться от «новой демократии» к социализму.
В конце 1952 г. КПК определила направление на переходный период, т.е. переход от капитализма к социализму (трансформация частной собственности в социалистическую). При этом главным вдохновителем разработки стратегии развития был СССР.
Основные задачи перового пятилетнего плана (1953-1957 гг.) сводились к следующему:
1. Сконцентрировать усилия на строительстве 156 крупнейших объектов с помощью СССР, а также 694 крупных и средних предприятий, которые должны стать основой социалистической индустриализации.
2. Ускорить создание сельскохозяйственных и ремесленных кооперативов.
3. Перевести национальную капиталистическую промышленность на рельсы государственного капитализма.
Конкретизация основных задач должна была осуществляться по следующим направлениям:
1. Создание и развитие современной энергетики, угольной и нефтяной промышленности, металлургии, химической промышленности, а также машиностроения, автомобилестроения, транспортной и авиационной промышленности.
2. Развитие текстильной и прочих отраслей легкой промышленности, новых средних и мелких предприятий, обслуживающих аграрный сектор.
3. 100%-ное использование имеющегося экономического потенциала.
4. Опора на бедняков и новых середняков. Вхождение 1/3 крестьянских хозяйств в простейшие кооперативы в течение пяти лет.
5. Развитие транспорта и связи. За пятилетку товарные перевозки по железной дороге должны возрасти на 101, пассажирские перевозки — на 59,5, речные перевозки — на 321,5, автомобильные — на 373,5%.
6. Процесс преобразования капиталистической экономики в социалистическую (переходный период) должен занять примерно 15 лет.
7. Укрепление сбалансированной рыночной экономики.
8. Развитие культуры, образования и научных исследований.
9. Повышение заработной платы рабочих и служащих на 33%, а доходов крестьян — в 2 раза.
10. Создание благоприятных условий для развития национальных меньшинств.
Большое внимание уделялось развитию национального образования. Так, по пятилетнему плану предусматривалось создать 60 новых институтов и университетов и довести их общее количество до 208. За пятилетие предполагалось зачислить на учебу 543 тыс. новых студентов в вузы и примерно 1 млн. — в техникумы, а 11 тыс. молодых людей послать на учебу за границу. В средние школы должны были поступить 7,12 млн. новых учащихся, а в начальные — 53,26 млн. чел.
При этом система образования строилась преимущественно по советскому образцу.
Весной 2001 г. мне посчастливилось побывать в столичном Народном университете. Официально это третий по потенциалу столичный вуз после Пекинского университета и университета «Цинхуа». Китайские коллеги рассказывали мне, что данный университет по первоначальному замыслу должен был стать практически точной копией МГУ (даже в архитектурном смысле). Однако летом 1950 г. началась корейская война и китайское правительство не сумело изыскать денег на университетский проект. Нынешний Народный университет в архитектурном смысле ничуть не похож на МГУ, но может похвастать прекрасными кадрами-русистами.
Весной же 2001 г. мы побывали в городе Чэнду в Юго-Западном университете экономики и финансов. Данный университет создан в 1952 г. (наряду с 17 вузами подобного профиля в других городах Китая) также по советскому образцу.
В северной части Пекина (как и в Москве) до сих пор можно видеть павильоны выставки достижений Китая, которые своим внешним видом очень напоминают ВДНХ, правда, в меньших масштабах и с китайской спецификой.
Легкая грусть охватывает русского человека при виде этих исторических свидетельств когда-то процветавшей советско-китайской дружбы.
Вспоминаю зиму 1959-1960 гг. Мне — 7 лет. Наш иркутский дворик в самом центре сибирского города. Падает снег. Я сижу в большом красном ящике с черными иероглифами из-под душистого китайского чая и сладко мечтаю. Иркутская чаепрессовочная фабрика работает на китайском сырье, а в нашем дворике живет один из ее работников, который привозит пустые ящики из-под чая на дрова. Я потрясен таинственностью непонятных иероглифов и ароматом чая.
Но еще более мне непонятны слова старших, которые говорят между собой о том, что отношения с Китаем стремительно ухудшаются. Я никак не могу осознать: кому это нужно. Ведь тогда мы останемся без чудесного китайского чая и без столь любимых мной китайских сказок. Ведь мы останемся без таких хороших друзей, которые столь часто приезжают в Иркутск и дарят детям открытки с видами Пекина. И если это понятно, мне, ребенку, то почему это непонятно взрослым?