Общая динамика. Застой и модели роста

До первой мировой войны экономическая наука нё обращала внимания на изучение динамики системы, или всей экономики в целом, исключение составляют теоретические исследования Шумпетера и в некотором смысле Гобсона — оставляя эту задачу историкам народного хозяйства. После великого кризиса, как мы далее увидим, произошел расцвет исследований, посвященных экономической динамике и, в частности, экономическому развитию.

Почти всегда оно понимается как «экономический рост», т.е. как количественное увеличение, а не «развитие», которое предусматривает исследование качественных изменений. Но это мнимо целостный анализ, на практике он почти всегда превращается в исследование количественных отношений между явлениями, причем отдельные явления попеременно изолируются, и то одному, то другому из них приписывается движущая роль в динамике и в исследовании роста, исследовании, которое осуществляется исключительно статистическими методами и результаты которого неправомерно обобщаются и рассматриваются как применимые к любому моменту.

Как мы увидим далее, таким исследованиям дал толчок великий кризис. Он поколебал веру в капиталистическую систему у миллионов людей. Ученым также пришлось задуматься над темпами роста капиталистической экономики в целом и над стихийно возникающими диспропорциями в динамике капитализма.

И действительно, первое, на что обратили внимание и что стало предметом изучения и обобщения, было уменьшение темпов роста капиталистической экономики в целом, а также стихийно возникающие диспропорции в динамике капитализма.

За великим кризисом последовал более длительный спад, а за ним медленный подъем, достигнутый благодаря массированному государственному вмешательству, однако реальный национальный доход рос с трудом. Может быть, это и было предвиденное классиками «состояние застоя», не компенсируемое, однако, устойчивым равновесием? Продемонстрировал ли свою действенность марксистский закон о тенденции нормы прибыли к понижению, сказавшийся на капиталовложениях и на экономическом развитии? Было ли это следствием преобладания монополий в экономике?

Исследователи, которые больше других занимались данными проблемами, дали ответ на эти вопросы, но не в той постановке, как их сформулировали марксисты. Будучи академическими экономистами, они игнорировали, особенно в тот период, существование марксистского учения.

Но в основном, как мы увидим далее, они пришли к заключениям, не слишком сильно отличавшимся от сформулированных классиками буржуазной политэкономии и Марксом, хотя их прогноз был пессимистичным, а предложенные решения — иными. На основе теории Кейнса выросла концепция экономического застоя или стагнации, свойственной «зрелой экономике». Экономическая зрелость стала пугалом, призраком

То, что общество создало такое богатство и накопило такой капитал, стало рассматриваться как угроза для его дальнейшего развития. С другой стороны, невозможно было отрицать, что миллионы трудящихся не находят работы, хотя они могли бы создавать новое богатство.

Почему же они его не создают? Именно потому, что накоплено слишком много капитала. Тем самым была признана справедливость уже упоминавшегося утверждения Маркса, что «Настоящий предел капиталистического производства — это сам капитал». Кейнс и Хансен, разделяющие концепцию стихийного застоя экономики, указывают на факторы, обусловливающие его в зрелой экономике.

В сущности, это те факторы, которые ограничивают «возможности для капиталовложений» и образования капитала, а по сути дела все ту же норму прибыли. И в этом главная угроза функционированию системы. Какова же панацея, предложенная Кейнсом? Во-первых, тратить. Объясним это конкретнее. Пусть капиталистические миллионеры строят виллы, пирамиды, соборы, тогда «конфликт между изобилием капитала и изобилием продукции может быть отсрочен».

Во-вторых, снизить учетную ставку. В-третьих, признать снижение предельной эффективности капитала. Тем самым снимаются препятствия, которые мешают учетной ставке падать, если падает предельная эффективность капитала. Если же инвестиционные расходы недостаточны, чтобы поддержать доход и занятость, то пусть государство станет посредником между теми, кто осуществляет сбережения, и возможностями для капиталовложений.

Экономическое развитие, как и экономическое равновесие могут быть обеспечены только отказом от «предоставления вещей их собственному ходу», соответствующей экономической политикой, т.е., как мы уже отмечали, вмешательством государственно-монополистического капитализма.

На основе этих предпосылок, разделяемых почти всей современной академической теорией (правда, не открыто и не во всех формулировках, а лишь в конечном счете), были созданы абстрактные «модели» экономического роста.

Мы увидим далее, что не существует практически ни одного известного экономиста, который бы не создал свою «модель».

В огромном разнообразии общих и частных «моделей», т.е. моделей отношений между частным явлением и ростом дохода, что будет ясно из последующего изложения, акцент обычно делается на роли капиталовложений всегда рассматриваемых как движущая сила. В сущности, это есть признание марксистской теории, которая, как мы видели, рассматривает последствия процесса накопления диалектически.

Уместность и экономические последствия капиталовложений, согласно современным авторам, зависят от того, направлены ли они на экономию капитала, сокращая, таким образом, общую потребность в капитале, или на экономию рабочей силы. В последнем случае большое значение придается нововведениям, лежащим в основе капиталовложений, которые, согласно взглядам Калецкого (в данном случае он следует Шумпетеру), в обществе, которое не может развиваться горизонтально (т.е. за счет роста населения и географического увеличения рынка), и определяют в конечном итоге экономический рост. Конечно, здесь не рассматриваются, как это делает Маркс, диалектические отношения между новшествами и потребностями капиталистического процесса производства.

Другие модели еще более абстрактны, они создаются на основе переменных величин, определяемых экономической политикой, и отвечают, следовательно, гипотезе гармоничного роста — их иначе называют восходящим «подвижным равновесием». Ясно, что гипотез можно высказать множество. Но все это нереалистичные построения.

От этих моделей отличаются те, которые являются не моделями в указанном выше смысле, а анализом условий развития, существующих в слаборазвитых странах.

Как мы уже показали, и в этой области существует множество исследований. Но, за исключением марксистских работ, условия развитей рассматриваются абстрактно, без учета экономической и социальной обстановки, в которой они должны действовать, и без учета общей обстановки, созданной империалистической системой и свойственной ей эксплуатации.

В заключение можно сказать, что академическая теория экономической динамики понимает экономическое развитие как процесс количественного роста, а не качественных преобразований, что является для нее совершенно логичным, иначе в некоторых случаях ей пришлось бы выйти за рамки капиталистической системы. Она вся пронизана скрытым и открытым пессимизмом по поводу возможностей спонтанного и сбалансированного роста капиталистического общества или по крайней мере по поводу возможности поддержания достаточных темпов роста.

Именно поэтому, прибегая к зашифрованному языку абстрактных моделей или совершенно открыто, она призывает к созданию условий для обеспечения достаточных темпов развития в наиболее сбалансированной обстановке, при помощи вмешательства государства или «экономических властей» вообще.