Рассмотрим теперь наиболее важное явление нашего времени: государственно-монополистический капитализм. Это сложное явление, вызывающее множество дискуссий в последнее время, особенно среди марксистов: здесь достаточно вспомнить конференции ученых-марксистов в Берлине, Шуази-ле-Руа и Праге.
Мы полагаем, что необходимо сначала рассмотреть это явление в его историческом формировании и разнообразных аспектах, чтобы затем прийти к определению, которое способно было бы выразить его современное существо. Мы считаем, кроме того, что следует неизменно придерживаться марксистского метода исследования и всегда исходить из изменений в капиталистическом способе производства.
Что касается исторического аспекта, то мы сразу же должны сказать, что явление государственно-монополистического капитализма в том виде, в каком оно предстает ныне, нельзя смешивать с отдельными актами экономической политики и даже со всей совокупностью координированных актов такой политики. Это явление, специфически присуще нынешней фазе империализма, эпохе общего кризиса капитализма.
В самом деле, государство— высшая форма организации определенного общества — всегда вмешивалось в хозяйственную деятельность общества, чтобы направлять ее развитие в соответствии с интересами господствующего класса как до, так и после капитализма. Да иначе и быть не могло: самоочевидно, что государственное вмешательство становится более рельефным в периоды юности и старости каждого общественного строя.
Иначе говоря, организация общества в своих различных формах и в своей высшей форме — государстве — всегда есть выражение, как нас учит К, Маркс и как мы уже отмечали раньше, экономического базиса, но, в свою очередь., всегда воздействует на базис через посредство диалектического взаимоотношения и более или менее интенсивного взаимодействия.
В качестве общего правила можно сказать, что действие надстройки на базис становится сильнее, когда определенная общественная форма приходит в упадок: тогда предпринимаются попытки остановить этот упадок; история дает тому много примеров. В интересах читателя следует, однако, точнее выяснить понятие надстройки. Надстройкой в широком смысле являются все те институты, которые не участвуют непосредственно в процессе производства.
При капиталистическом строе надстройка, таким образом, представлена всеми теми орудиями и инструментами, которые дают капиталисту возможность осуществлять в различных формах непрямую эксплуатацию для увеличения массы прибавочной стоимости, присваиваемой им вне прямых отношений эксплуатации на предприятии, а вместе с тем и возможность ускорять процесс накопления.
Подобные инструменты или институты многочисленны и выражают власть капитала над обществом: свое самое законченное выражение они имеют в государстве, являющемся, как мы видели, высшей формой организации каждого определенного общества. Анализ совокупного воздействия надстройки на базис, особенно с помощью такого инструмента, как государство, составляет объект той отрасли политэкономии, которую называют финансово-экономическая политика.
Капиталист и в эпоху свободной конкуренции мог использовать многочисленные формы непрямой эксплуатации и осуществлять с помощью государственного вмешательства перераспределение национального дохода в свою пользу. Достаточно вспомнить факт, приводившийся Марксом и подчеркиваемый современными экономистами — теоретиками несовершенной конкуренции. Он заключается в том, что капиталист всегда обладал более или менее сильной властью над рынком и в рамках этой власти занимал господствующие позиции по сравнению с другими конкурентами.
Следует иметь в виду также, что могущество капиталиста, выраженное в «капитале», уходит корнями в совокупность отношений капиталистического базиса (капиталист, иначе говоря, мог быть также получателем земельной ренты, если являлся одновременно землевладельцем; мог пользоваться более легкими условиями получения кредита, если одновременно был банкиром или имел связи с кредитными институтами и т.д.).
Что касается государства, то и тогда экономическая политика, оперируя, например, таможенными пошлинами или орудиями налоговой системы, не только способствовала перераспределению дохода в пользу капиталистов, а следовательно, по существу, увеличению прибылей по сравнению с доходами других социальных слоев — землевладельцев, потребителей (в большинстве своем рабочих и служащих) и т.д., — но и создавала особо благоприятные условия для одних капиталистов по сравнению с другими.
Однако, по крайней мере в теории, исходной была предпосылка, что обращение к, внепроизводственным орудиям эксплуатации и присвоения прибавочной стоимости в равной мере конкурентным образом доступно и возможно для всех капиталистов; что так называемой внешней экономией могут пользоваться все и что государство в отношениях между капиталистами должно быть нейтральным, т.е. не нарушать естественный ход событий.
Поэтому и общая экономическая политика, и, более узко, политика в области налогов должна была руководствоваться принципом возможно меньшего препятствования силам, действующим на рынке и создающим в тенденции своим действием наилучшее экономическое равновесие. Подобный принцип, присутствовавший в теоретическом плане (естественно, в академической политэкономии) уже в начале бурного развития капитализма, продолжал жить вплоть до первой мировой войны, а у многих авторов в силу инерции и позже.
Финансовой деятельностью государства, а следовательно, и его финансовой политикой занимается наука о финансах; именно в рамках этой науки мы исследовали эволюцию понятия финансовой деятельности Ч Можно вспомнить, что в Италии, стране, где изучение государственных финансов получило особое развитие и теоретическую глубину, еще в 1929 г. Эйнауди в своем классическом исследовании «Вклад в разработку оптимального налога» определял «оптимальный» налог как «нейтральный». «Нейтральными» должны были быть и деньги.
Короче говоря, процесс капиталистического накопления должен был вытекать из непосредственного создания прибавочной стоимости в капиталистических отношениях на предприятии. Внепроизводственные формы морально осуждались господствовавшими тогда «либертистами», да и меньше использовались, в частности потому, что были более открыты для большого числа капиталистов. С другой стороны, эти формы были менее важными и менее необходимыми, так как норма прибыли была еще высока, капиталистическая экономика находилась на подъеме.
Так происходило капиталистическое развитие Англии, ибо в Германии, а еще в большей степени в Италии процесс накопления, как мы уже упоминали, с самого начала осуществлялся с помощью внепроизводственных инструментов финансового капитала и государства. В истории Италии государственные заказы тяжелой индустрии, высокие прибыли сахарозаводчиков, обеспеченные высокими таможенными пошлинами, породили знаменитые скандалы и гневные осуждения — осуждения, естественно, только моральные, ибо ход событий и дальше был таков, какого хотели наиболее мощные экономические группы.
С развитием капитализма и его монополистических образований складываются объективные условия для более широкого использования инструментов непрямой эксплуатации. В самом деле, крайне необходимо помешать понижению нормы прибыли и в то же время интенсифицировать процесс накопления, с тем чтобы росла масса нового капитала, который должен поступать в распоряжение предпринимателей, поскольку повышение органического строения капитала приводит к необходимости растущих капиталовложений и делает более трудным его прибыльное применение.
С другой стороны, дифференциация между капиталистами, возникшая в результате концентрации и централизации капитала, приводит к тому, что воспользоваться этими инструментами могут не все капиталисты, а лишь некоторые и что эти инструменты действительно могут функционировать, то есть оказывать дискриминирующее воздействие на рынок. Возьмем несколько примеров, не относящихся к числу таких уж абстрактных, ибо многие из них встречаются в труде Маршалла «Промышленность и торговля».
Предположим, что крупная группа обращается к предприятиям торгово-распределительной сети и заявляет: либо вы продаете исключительно мой товар и к моей оптовой цене прибавляете низкую наценку, либо мы сами позаботимся о продаже своей продукции, а вас подвергнем бойкоту. Перед нами форма действия надстройки на экономический базис, но эффективной она является лишь тогда, когда существует могущественная монополистическая группа, навязывающая свою волю капиталистам помельче, т.е. когда процесс капиталистической концентрации достиг определенной ступени развития.
То же самое можно сказать, если эта группа обращается к железнодорожным компаниям (частным или государственным), чтобы добиться льготных тарифов, или к мириадам мелких субпоставщиков, чтобы привязать их к себе средствами шантажа. Нередко бывает так, что, когда такая группа продает свои изделия (например, «ФИАТ»), она ведет предварительную запись клиентов и требует от потребителей взноса денег вперед (сразу же приобретая, таким образом, «капитал»).
Одновременно она может не только устанавливать свои цены, но и отсрочивать платежи своим поставщикам, у которых, впрочем, нет выбора, ибо только под сенью крупной группы они могут получить «надежную работу», заказы. Можно было бы привести и другие примеры; уже само навязывание потребителям монопольной цены может рассматриваться вначале как надстроечный способ эксплуатации, который становится затем структурным, т.е. внутренне присущим базису империализма.
Однако ясно, что самым важным инструментом надстройки является государство и что оно поэтому всегда имело, как уже было сказано, огромное экономическое значение.