При капиталистической системе средства производства являются капиталом. Как предвидел Маркс, при капитализме органическое строение капитала постоянно возрастает, для производства становится необходимым более высокий начальный капитал и более высокий дополнительный капитал на техническое обновление, производство средств производства растет быстрее производства средств потребления.
Следовательно, как выявил В. И. Ленин, расширяются рыночные связи между капиталистами. Все это образует экономическую базу концентрации капитала, монополистической структуры империализма и развития государственно-монополистического капитализма. Но, вместе с тем, все это составляет факторы, обусловливающие трудности процесса прибыльного приложения капитала — основного условия капиталистического воспроизводства.
Закон тенденции нормы прибыли к понижению действует как сила, имманентная капитализму, и именно для того, чтобы противостоять этому, формируется и укрепляется монополистическое господство на рынке, которое влечет за собой неэквивалентный обмен, усиливаются и разрастаются черты империализма и, наконец, сегодня развивается государственно-монополистический капитализм.
Нет противоречия, как уже говорилось, между этим законом и все большим возрастанием нормы и массы прибавочной стоимости, на чем так усиленно делает упор Суизи в «Монополистическом капитализме».
Обеспечивать процесс прибыльного применения капитала, извлекая возможный максимум прибавочной стоимости, остается целью капиталистического производства. С другой стороны, прибавочная стоимость вновь превращается в капитал и в качестве такового должна непрерывно подчинять себе — для воспроизводства прибавочной стоимости — те секторы производства, в которых капитал имеет более низкое органическое строение, участки докапиталистического хозяйства, отсталые районы и страны.
Это внутренне присуще росту системы, который происходит ныне в условиях империализма. Процесс монополистической концентрации, не только продолжающийся, но и ускорившийся в наши дни, без сомнения, и именно из-за возросших трудностей прибыльного помещения капитала, ведет также к тем явлениям «расточения» прибавочной стоимости, на которых особенно подробно останавливаются Суизи и Баран, Эти явления все более наглядно показывают вырождение капиталистической системы, делают ее все более иррациональной, а ее военные расходы оборачиваются уже не просто убытком, но и прямой угрозой для самого существования человеческого общества.
Рассматривая все эти явления, ни на минуту не следует забывать, что они, как уже говорилось, берут начало от процесса возрастания капитала, т.е. деления общества на классы, растущей эксплуатации рабочего класса капиталистами, и что даже в самых развитых странах не изменились ни природа классовой борьбы, ни революционная функция рабочего класса — тема, к которой мы вернемся позже.
Процесс накопления в фазе империализма становится все более неуравновешенным, и это значительно усугубляет экономические и социальные противоречия. Сердцевина капиталистического процесса накопления, его доминирующий элемент представлен, как известно, отраслями промышленного производства.
В этих отраслях, где непосредственно создается большая часть прибавочной стоимости, уровень цен складывается, в соответствии с теорией стоимости, на основе общественно необходимых в данное время затрат рабочего времени, т.е. на основании производственных издержек того наименее доходного капиталистического предприятия, которое группы финансового капитала желают сохранить на рынке. Из этого проистекают постоянно поддерживающиеся различия в нормах прибыли; отсюда берут начало кумулятивные процессы сосредоточения прибавочной стоимости в руках господствующих групп финансового капитала.
Естественно, монополистическая экспансия, возможность которой создают огромные финансовые возможности крупных групп, продолжается. Монополии проникают повсюду, подчиняют себе всю экономику, усиливая, в частности, непрямую эксплуатацию других социальных слоев (особенно крестьян, но также и средних слоев), которые, со своей стороны, в тенденции все более превращаются в наемных тружеников.
Мы упоминали также о той роли, какую играет в процессе непрямой эксплуатации замедленная инфляция, которую порождает денежный механизм.
Таким образом, экономические и социальные противоречия увеличиваются, и все более трудным становится процесс возрастания всего общественного капитала в целом, если учитывать необходимость воспроизводства не одного только монополистического, но и немонополистического капитала, а также среднего крестьянского и ремесленного производства.
Все это ведет к обострению экономических, а следовательно, и социальных противоречий. Целые отрасли приходят в упадок и не могут продолжать процесс капиталистического воспроизводства; целые районы оказываются в запустении; другие отрасли и районы вступают в рискованную гонку, испытывают своего рода «перегрев».
Таким образом, государственно-монополистический капитализм в качестве постоянного института, в качестве необходимого элемента современного капиталистического базиса, а не только в качестве экономической политики, надстроечного фактора, берет начало именно в крайнем обострении противоречий и трудностей процесса возрастания капитала, рассматриваемого в целом.
В этом заключается новый характер нынешнего государственно-монополистического капитализма не только по сравнению с мерами экономической политики прошлого столетия (которые, разумеется, нельзя назвать государственным капитализмом), но и по сравнению с ленинской концепцией государственно-монополистического капитализма. В. И. Ленин, как мы уже отмечали, первым указал на «планомерную организацию» капитализма со стороны государства, и это гениальное, опережающее свое время истолкование, соответствовало обстоятельствам той эпохи, когда оно было сформулировано.
С окончательным крушением экономического равновесия, предшествовавшего 1914 г., с обострением всех экономических и социальных диспропорций, иначе говоря, в силу неустойчивости, присущей общему кризису капитализма, природа государственно-монополистического капитализма меняется, он консолидируется и становится необходимой частью современного капиталистического базиса.
Иными словами, о государственно-монополистическом капитализме в современном смысле можно говорить, на мой взгляд, лишь тогда, когда государственное вмешательство становится координированным и представляет собой необходимое условие, обеспечивающее возрастание капитала, капиталистическое воспроизводство. Этот качественный скачок начинается, по-моему, когда капитализм вступает в фазу общего кризиса; более того, представляет собой один из его аспектов; этот качественный сдвиг распространяется и закрепляется во время великого кризиса 1929—1933 гг. и окончательно получает повсеместное развитие после второй мировой войны.
Таким образом, все эти последние пятьдесят лет, прошедшие в истории общества и в истории мысли, вопрос о том, кому принадлежит власть, неизменно сохранял свое значение, но оставался политической проблемой, а государственно-монополистический капитализм превратился в постоянный экономический компонент самого базиса современного капиталистического общества.
Он стал, иначе говоря, не только организацией с целью подчинения всей экономики интересам финансового капитала, но превратился в нечто большее: не только в элемент экономической политики, но в элемент, необходимый для сохранения существующей социальной структуры, предотвращения ее катастрофы из-за нарастающих противоречий.
Таким образом, если существование государственно- монополистического капитализма в его нынешнем значении может быть прослежено от начала общего кризиса капитализма, с крушения предшествовавшего мирового капиталистического равновесия (проявившегося в крахе золотовалютной системы и первой мировой войне), если сам государственно-монополистический капитализм представляет собой проявление общего кризиса капитализма,— то только с взрывом великого кризиса 1929—1933 гг. он претерпевает качественный сдвиг в действительности и в сознании самого правящего класса.
Некоторое время после окончания первой мировой войны, в период относительной стабилизации капитализма предполагалось, что империализм может восстановить прежнее экономическое равновесие, упразднить так называемую «узду военного времени» и управлять обществом с помощью старой системы: путем отдельных, чрезвычайных, спорадических государственных интервенций в экономику, а теоретики академического толка тогда монотонно повторяли свои обветшалые тезисы.
Великий кризис явился самым острым из всех когда- либо имевших место взрывов противоречий капитализма, гигантски выросших с экономической и социальной точек зрения. Чудовищная постоянная безработица, нищета и бегство крестьян из деревни, усиление процессов концентрации и подчинения экономики финансовому капиталу, в том числе и в его самом откровенно спекулятивном обличии, — все это были симптомы, свидетельствующие о кризисе системы, предсказанном марксизмом.
Когда противоречия проявляются так бурно, непосредственно затрагивая и буржуазные слои» у буржуазии рождается «великий страх», осознание того, что эти противоречия следует ограничить ради спасения самой системы, т.е. империализма. Государственное вмешательство, иначе говоря, должно приобрести координирующий характер.
В ход должны быть пущены новые инструменты (в первую очередь кредитно-финансовый маневр) с тем, чтобы гарантировать минимальный уровень потребления путем распространения системы пособий и так называемых социальных выплат, а также путем политики «полной занятости», но при одновременной стрижке средств мелких вкладчиков и трудящихся ножницами замедленной инфляции в пользу буржуазии (как мы увидим, у Кейнса очень четко проводятся различия между номинальной и реальной зарплатой, между официальным банковским процентом и действительным, или реальным, процентом).
Гарантированными — с помощью различных систем минимальных твердых цен, государственных закупок и т. п. — должны были стать также не только уровень потребления, но и доходность фермерских хозяйств, во всех остальных отношениях полностью подчиненных финансовому капиталу. Все это необходимо, ибо иначе прекратится процесс воспроизводства в сельском хозяйстве равным образом необходимым становится поддержание немонополистического промышленного сектора с помощью разных стимулов.
Теория Кейнса и разного толка кейнсианцев, которую мы изложим ниже, есть, по сути дела, форма теоретического осознания новых потребностей империализма, а следовательно, теория государственно-монополистического капитализма, призванного «сохранить» систему. Скачок заключается именно в этом: в реальной действительности процесс капиталистического воспроизводства в полном своем объеме не может больше осуществляться без государственно-монополистического капитализма, который становится, таким образом, составной частью системы. Этот факт находит отражение в общественном сознании при империализме в виде буржуазных и апологетических мелкобуржуазных теорий, появившихся между двумя войнами, а также в других формах, возникших и в более поздние времена.
Отношения между политикой и экономикой становятся все более тесными, капиталисты все более побуждаются мыслить и действовать уже не категориями «личной пользы», но как класс, и использовать для защиты своих интересов наиболее высокую форму организации, т.е. государство.
Несмотря на эти меры, глубинные противоречия усиливаются. Возникают и новые противоречия объективного и субъективного свойства, обусловленные тем фактом, что народные массы, состав которых меняется и которые все более превращаются в массу наемных работников, в результате собственного жизненного опыта, использования демократических свобод, благодаря деятельности коммунистических партий во все большей мере осознают существо монополистической эксплуатации, которой они подвергаются.
И хотя такое понимание по-прежнему гораздо ощутимее и сильнее проявляется там, где острее всего проявляется основное противоречие — непосредственно на месте производства, где капиталист прямо противостоит рабочему, — оно в силу сложных экономических связей при империализме значительно быстрее получает распространение и переходит на более высокий политический уровень в том значении, какое придавал термину «политический» Маркс.
Государственно-монополистический капитализм, иначе говоря, не может преодолеть законы капиталистической экономики, проистекающие из эксплуатации человека человеком, а следовательно, любой тип развития при капитализме насыщен экономическими противоречиями, которые выражают растущие страдания эксплуатируемых масс, особенно наиболее бедных и отсталых.
Как мы увидим, «развитие в условиях стабильности» или «гармонии» невозможно. Сохраняется и цикличность движения: цикличность в ее глубинной сути, состоящей в периодическом уничтожении произведенных богатств; и цикличность по форме, хотя острые пики кризисных волн в условиях государственно-монополистического капитализма и притупляются с помощью своего рода системы страховки, которая распределяет потери вширь и растягивает их на большее время.
При этом в секторе средней капиталистической промышленности кризисные пики продолжают оставаться куда более острыми, нежели в монополистическом секторе.