Познакомившись с законами капиталистической системы, более двух веков определявшими развитие ее форм и институтов, мы определили те научные и технические понятия, которые необходимы для анализа современного капитализма, выявления его сущности, изучения механизма его действия и, следовательно, критического понимания концепций современного общества, выработанных различными направлениями экономической науки.
Логически допустимы и реально использовались в экономической науке последних десятилетий следующие различные подходы к анализу нового, изменившегося за 100 лет состояния капиталистического общества:
а) сторонники первого подхода признают важные количественные изменения, но, по существу, отрицают, что произошли такие качественные сдвиги, которые изменяют характерные черты системы и требуют пересмотра ранее выработанных теоретических положений. Предполагается, что, дополнив прежнюю теорию современными приемами исследования и некоторыми новыми выводами, ее с успехом можно применять к современности, разрешая на ее основе возникающие экономические проблемы;
б) в противоположность первому подходу сторонники второго признают не только количественные, но и глубокие качественные изменения, причем изменения настолько внушительные, что по отношению к прошлому произошел перелом, и утверждают, что систему, в которой мы живем, нельзя считать капиталистической в традиционном смысле слова. Нынешняя экономическая система определяется как совершенно особый уклад, не капиталистический, но и не социалистический: это — направляемая и контролируемая система, обладающая особой динамикой развития.
Следовательно, должны быть пересмотрены прежде выработанные экономические категории и понятия, так как от них мало пользы при анализе современной обстановки. Необходима новая теория современного общества, и, чтобы выработать ее, лучше приступить к анализу налегке, освободившись от груза теоретических предрассудков;
в) третий подход характерен для критической, или марксистской, политэкономии. Мы уже говорили, что диалектический подход к изучению политической экономии предполагает признание и анализ законов развития капиталистической системы и, значит, выявление происходящих внутри нее качественных изменений, рассматриваемых всесторонне и в единстве диалектических взаимосвязей.
Сколь бы ни были значительны качественные изменения, которые уже произошли и продолжают происходить, они, как мы уже убедились, строго подчинены основным законам капиталистической системы, логике капитала, т.е. порождаются самим процессом его накопления, концентрации и централизации. Поэтому при всей важности и глубине происшедших в обществе сдвигов, которые позволяют говорить о переходе его в особое, новое социально-экономическое состояние, эти сдвиги не выходят за рамки капиталистической системы и подчиняются закономерностям ее развития. Они, однако, способствуют углублению ее внутренних противоречий и, следовательно, готовят все более благоприятные объективные условия для ликвидации капиталистической системы.
Мы не будем подробно останавливаться на первых двух концепциях, к ним мы еще вернемся при дальнейшем изложении в разделе критики современных экономических теорий. Пока только кратко отметим, что первая концепция — согласно которой в обществе не произошло качественных сдвигов, позволяющих признать его переход в новое состояние, — безраздельно господствовала и открыто провозглашалась в академической политэкономии вплоть до кризиса 1929—1933 гг.
Кое-каких сдвигов, правда, нельзя было не признать: возникновения монополистических форм организации рынка, например, или появления в передовых промышленных странах постоянной массы безработных,, или вывоза капитала за границу; и они действительно подвергались анализу, но анализу преимущественно описательного характера, причем каждое явление рассматривалось в отдельности, а его последствия — в самом отвлеченном виде.
В основе этой концепции лежало утверждение о том, что рынок может реагировать лишь в рамках священных законов конкурентного хозяйства — которые премудрая академическая наука выводила 100 лет и возвела в ранг догм, под которые подгонялась действительность, — и что рынок своими реакциями сам ликвидирует все явления, выпадающие из нормы, все наросты, недостатки, помехи капиталистической системы и возвращает ее к естественному равновесию, опирающемуся на конкуренцию. В многочисленных трудах о картелях, трестах, об упадке конкуренции, вышедших до 1914 г., последствия всего этого рассматриваются только в плане их влияния на рыночное ценообразование.
После кризиса 1929—933 гг., сторонники этой концепции не могли, конечно, формулировать ее столь безоговорочно, поскольку зашатались сами основы капиталистической системы производства. Поскольку серьезные противоречия обострялись и сохранялись во всех фазах экономического цикла, становилось ясно, что равновесие не восстанавливается автоматически, что при анализе необходимо принимать во внимание «макроэкономику», учитывать отношения между крупными «комплексами»; одновременно развитие социалистической системы показало, что и теоретически мыслимы экономические законы, отличные от капиталистических.
Но по существу старая концепция, игнорирующая тесную связь между происшедшими в обществе сдвигами, уцелела, хотя не в столь прямолинейной форме; ее мы узнаем в тех агностических, эмпирических и прагматических взглядах, которые фактически господствуют сейчас в академической науке. Сторонники этих взглядов не могут не сознавать наступивших перемен, но качественной сущности не раскрывают, как не пытаются дать всестороннее определение их последствий, о чем уже говорилось раньше, в вводном разделе.
Безразлично, говорят они, какое общее определение дадут, сегодняшнему этапу в целом: объявят ли его зрелым капитализмом, империализмом, коллективным капитализмом или как-нибудь иначе. Все это разговоры, отвлекающие от предмета, т.е. экономики, это «философия» экономики. Нам, экономистам, утверждают они, важно одно: установить количественные отношения между явлениями и колебаниями, которым эти отношения подвержены во времени, разобраться, какие условия обеспечивают равновесие системы, полную занятость и определенные темпы производственного роста.
Такая задача нам под силу, рассуждают они, потому что в наших руках новые приемы исследования, и мы опираемся на уже установленные экономические законы. Изложенная концепция превращает политическую экономию в набор чисто технических приемов, уводит от подлинно научного исследования, цель которого всегда — понять, чем является экономика в целом и по каким законам она живет, и низводит самого ученого экономиста до положения наемного мастерового на жалованье. Ведь с подлинно научной точки зрения частное можно понять, только познав общее и выяснив законы его развития.
Вторая концепция, согласно которой современное общество в целом — это нечто радикально отличное от предыдущего, особенно утвердилась после глубокого кризиса 1929—1933 гг. Она, безусловно, родилась из попытки всесторонне осветить изменения, затронувшие капиталистическое общество и общий ход его развития. Но каковы бы ни были субъективные намерения, объективно получилось раздувание «нового» и пренебрежение «старым», лежащим в основе нового и порождающим его но законам развития, что повело к искажению подлинной картины действительности.
Эта концепция строится по общей реформистской схеме и, по существу, является апологетикой современного капитализма, но в ней можно выделить несколько разновидностей.
Первая распространена в лейбористском и социал-демократическом движении, например, сошлемся на «Современный капитализм» Стрэчи: для этой работы характерно утверждение, что «экономическая» эволюция общества будто бы не связана с его «политической» эволюцией. В собственно экономической сфере сторонники этой концепции отвергают марксистские положения об экономическом развитии, представляя их искаженно и механистически; заявляют, что выводы марксизма не оправдались. В акционерной форме современного предприятия они усматривают эволюцию и демократическое развитие экономического строя.
Концентрацию экономической силы в руках горстки крупных предприятий они выдают за экономическую основу, которая позволяет «демократическому государству» регулировать экономическую деятельность в интересах всего общества, т.е. развивается совершенно независимо демократия, которая будто бы предоставляет все большую власть трудящимся массам. Это старая реформистская иллюзия, сглаживающая классовые противоречия, не раз опровергнута реальным ходом событий, но вновь возрождаемая, чтобы вводить в заблуждение трудящиеся массы, отвлекая их от решительной борьбы против господствующих классов
Согласно этой концепции, экономические законы капитализма свободной конкуренции устарели, традиционные категории отмерли и современное общество в сущности своей является «неокапиталистическим», иначе говоря, демократическим, или народным, капитализмом. Идея эта, как сказано, не нова, хотя время от времени в подкрепление ее приводятся новые доводы.
Корни ее в теориях, которые мы встречаем уже у Дж. С. Милля и Маршалла, а на континенте — у Бернштейна в начале 900-х годов. В период между двумя войнами ее возродили Де Ман, автор теории капиталистического планирования, уже миновавшей зенит славы, но имевшей успех, и Зомбарт — два экономиста, постыдно окончившие путь в рядах фашизма, который тоже, кстати сказать, именовал себя национал-социализмом.