Растущее обобществление производственного процесса


Как уже говорилось, развитие ведет к увеличению необходимого начального капитала и функционирующего капитала, к увеличению размеров предприятия, к более тесным связям, техническим и экономическим, между предприятиями, входящими в цикл производства. Более обобществленными становятся экономические связи, и более зависимым от общества — экономический цикл.

Необходимо значительное накопление. Монополистическая структура делает это возможным как благодаря внутреннему накоплению, так и концентрируя все общественные накопления при помощи своих финансовых связей, оставляя немонополизированным отраслям только крохи.

Немонополизированные отрасли, средние и мелкие капиталистические предприятия теряют, таким образом, всякую самостоятельность, всякую техническую и экономическую независимость (конечно, за некоторым исключением). В производственной сфере они становятся придатком, часто в роли субпоставщиков, но еще чаще они действуют во вспомогательных областях и в сфере обслуживания.

Рост концентрации с последующим укрупнением предприятия и вытекающей отсюда формой экономической организации ведет к другим последствиям, в которых проявляется выросшее обобществление производства. Действительно, производственный процесс должен продолжаться до определенного уровня. Раньше кризис приводил к снижению общественного продукта, к безработице определенного числа трудящихся.

Сегодня прекращение производственного цикла на одном предприятии или в отрасли по техническим или экономическим причинам имеет более тяжелые и трудно исчислимые последствия. Падение общественного производства не останавливается сегодня на 5 или 10%, а может достигнуть 40 или 50%, как это было во время кризиса 1929—1933 гг. Взаимные связи между отраслями стали гораздо сильнее.

В самой организации предприятия подавляющее большинство элементов издержек превращаются в постоянные издержки.

Чем сильнее унифицируется процесс производства, тем большую роль играет минимальная величина предприятия, ниже которой нельзя опуститься. При сокращении производства издержки уменьшаются минимально. Сам труд становится придатком технического прогресса: производительность труда обусловливается этим прогрессом более, чем индивидуальной квалификацией, способностями и качествами человека.

С этой точки зрения пока предприятие работает, остаются постоянными и эксплуатационные издержки, и стоимость рабочей силы (переменный капитал), т.е. общественные накладные расходы. С экономической, а не физической точки зрения предприятию выгодно или прекратить совсем производство и закрыться, или поддерживать производство на определенном уровне.

С другой стороны, как говорит Добб в уже цитированном произведении, растут издержки закрытия предприятия и его открытия. Таким образом, устанавливается определенная жесткость уровня производства, необходимого с экономической точки зрения.

При таком положении должен был бы стать и переменный капитал (заработная плата) постоянными издержками, с одной стороны, потому что он все менее сказывается на сумме общих издержек, а с другой — потому, что его стабильность служит твердой основой для других цен и гарантией определенного уровня потребления.

При таком положении, в силу создавшихся экономических отношений, в силу достигнутой концентрации капитала и вытекающей из нее возможности контролировать все общественное производство, в силу необходимости гарантировать минимальный уровень потребления, капиталист все более склонен рассуждать и действовать не в одиночку, а как класс, т.е. использовать более высокую форму организации — государство, для своих интересов. В этом процессе и заключается экономическое объяснение государственного капитализма, государственного вмешательства. Однако и здесь отмечается рост противоречий.

Как мы уже видели, монополистический капитал стремится использовать свое орудие — государство — для присвоения большей части общественного продукта, с этой целью он и действует. Но для достижения ее он создает инструменты, которые объективно являются отрицанием частной собственности, как ее понимали в прошлом, и утверждением объективной необходимости не только частнопредпринимательского, а общественного, т.е. касающегося всего общества, подхода к производственному процессу.

С одной стороны, с помощью этих инструментов господствующие группы захватывают общественный капитал и новый капитал, т.е. общественную прибавочную стоимость. Наряду с поглощением ее в виде прибылей предприятия финансовый капитал использует концентрацию, возникшую в кредитной системе, и денежный механизм.

Как уже было показано, монополистический капитал поглощает общественную прибавочную стоимость и часть необходимого продукта. Он поглощает прибавочную стоимость и прибавочный продукт ремесленника, крестьянина, средних слоев через монопольную прибыль, господство на рынке капиталов и в банках, и часть необходимого продукта — благодаря политике цен и финансовому маневрированию. Монополистический капитал присваивает прибавочную стоимость и благодаря эксплуатации слаборазвитых стран.

С другой стороны — это приводит к созданию централизованной организации финансовых ресурсов, к растущей возможности использовать инструменты централизованного управления, которые объективно выходят за рамки частной собственности (даже не принимая во внимание осуществленные «национализации»).

Совокупность этих связей позволяет монополистическому капиталу подчинить себе все слои общества. Это подчинение происходит исподволь, но от этого оно становится только более глубоким из-за принудительности этих объективных и необходимых экономических отношений.

Совокупность этих связей позволяет использовать государство в качестве координирующего и сохраняющего данную социальную структуру инструмента. Но капиталист как господствующий класс действует отлично от одиночного капиталиста, руководителя предприятия. Его мировоззрение не ограничивается рамками предприятия, оно является политическим, т.е. он учитывает свои интересы в общей структуре общества.

Но и в этом плане он вынужден создавать и преодолевать противоречия. Если государство перестает быть для него только полицейским, как это было в прошлом, и становится, по тридцатилетней давности выражению журнала «Экономист», «Дедом Морозом, раздающим подарки при помощи таможенных тарифов, премий, субсидий, льготных кредитов»,— то это порождает проблемы, касающиеся общественной экономики, — проблемы пропорционального развития отраслей экономики и равновесия между классами.

Равновесие не означает, что чаши весов должны находиться на одном уровне, естественно, этого не происходит при капитализме. Оно означает необходимость ежеминутно изменять точку опоры, находить ее правильное положение, т.е. учитывать все изменения в экономике общества, отказавшиеся от тезиса «стихийности» и невмешательства, который утверждался в прошлом.

Все более общественным становится процесс потребления. Капитализм, а еще с большей силой монополистический капитализм сегодня, широко прибегая к рекламе и тратя на нее значительные суммы, изменяют «набор потребления». Он включает в себя все растущее количество индустриальных товаров и товаров длительного пользования: радиоприемники, бытовые электроприборы и т.д. Развивается то, что называется «обществом потребления».

Таким образом проявляется целая серия качественных изменений, которые возрастают, взаимодействуя одно с другим. Сами по себе, автоматически они не изменяют структуру общества, как утверждают те, кто видят преобразование общества в техническом развитии.

Но они создают условия для того, чтобы человек, который всегда является творцом истории, и в первую очередь тот класс, который больше других заинтересован в изменении структуры общества, т.е. рабочий класс, и подавляющее демократическое большинство народных масс начали более ясно осознавать пороки и противоречия капитализма, социальную необходимость разрушить капиталистическую структуру и изменить регулирующие ее экономические законы.

Они начинают ясно сознавать социальную необходимость того, чтобы подавляющее большинство населения взяло в свои руки действительную политическую власть и приступило к строительству нового, социалистического общества, где не будет тех ограничений производственного процесса, которые ставит капитализм, где целью производства будет не достижение максимальной прибыли, а максимальное производство богатств, благ и их равное распределение.

Теоретики техноструктуры пытаются отрицать этот факт и вместо этого говорят об интеграции рабочего класса и масс капиталистической системой. В этом им помогают называющие себя левыми философы типа Адорно и Маркузе. Эти теоретики оказывают влияние на авторов из «нового левого» направления и некоторых марксистов.

Но наша критика этих концепций, а еще более сама действительность и крупные рабочие и студенческие битвы 1968—1969 гг. показали, что такой интеграции не существует, более того, что более широкие массы вступают в борьбу.

Несомненно, человеческое общество пойдет по этому пути развития, в какой бы конкретной форме это не осуществилось. Но до тех пор, пока не произойдет крупный качественный скачок, экономическое развитие не выйдет из рамок капиталистической системы и будет подчиняться законам, которые регулируют эту систему и которые мы пытались проанализировать в этой книге.

И если по мере развития будут исчезать один за другим предохранительные клапаны, с помощью которых обеспечивается экономическое развитие (на которые указал еще К. Маркс, а для стадии империализма детально охарактеризовал В. И. Ленин), и станут неэффективными инструменты государственно-монополистического развития, то очевидно, что на протяжении длительного периода (а, как мы знаем, даже Кейнс ограничил свой анализ коротким периодом) дряхлый капитализм лишится возбуждающих средств, к которым он, как наркоман, прибегает все чаще, и поэтому он предстанет во всей своей неприглядности. Станет ясно, что он более не в состоянии спонтанно обеспечивать соответствующий уровень роста.

Диспропорции продолжают расти. Монополистические группы, которые одни только обладают возможностью осуществлять в нужных размерах процесс накопления, осуществляют его в ущерб немонополистическому производственному сектору, за счет покупательной способности масс. Они не производят производственных капиталовложений в той мере, в какой это позволяют возможности их накоплений, т.е. они не заинтересованы, как при свободной конкуренции, обязательно вкладывать капитал в предприятие и увеличивать количество продукции.

Их может устраивать, что часть оборудования остается неиспользованной, а часть рабочей силы бездействует. Их может устраивать и то, что производительные силы и способности человека используются не полностью и понижаются темпы экономического развития. Они могут выбирать между возможными инвестициями те, которые экономят капитал, или труд.

Могут выбирать между интенсивными и экстенсивными капиталовложениями, вводить или не вводить новшества, т.е. применять достижения технического прогресса, которые сократили бы издержки производства, если, как мы уже видели, предельный доход становится слишком низким и если предельная эффективность капитала этого не позволяет.

Этим не уничтожаются, а напротив, углубляются диспропорции между возможным производством и возможным потреблением и действительным производством и действительным спросом. Растут диспропорции между сбережениями и капиталовложениями.

Увеличиваются, а не сглаживаются диспропорции между относительным развитием различных производственных отраслей, между отраслями, которые производят средства производства, и теми, которые производят предметы потребления, между монополизированным капиталистическим сектором и немонополизированным, между крупной и мелкой промышленностью.

Растут диспропорции между промышленностью и сельским хозяйством. Следовательно, возрастают те характерные особенности, которые определяют развитие капитала и ведут к дальнейшей концентрации и централизации капитала, к относительно сокращенному, полному противоречий и диспропорций развитию.

Параллельно этому возрастают классовые противоречия, противоречия социальные, т.е. развивается сознание необходимости разрушить капиталистическую систему и заменить ее более рациональной и гуманной социалистической системой.