Типы предприятий в переходной экономике


В самой общей форме можно сказать, что субъектами рыночных отношений являются свободные товаропроизводители. Ими могут быть индивидуальные частные производители товаров и услуг, кооперативы, а также мелкие, средние и крупные предприятия (фирмы). Оставляя пока в стороне такие важные отличительные черты, как их масштабы, формы организации, структуру собственности и сферу деятельности, отметим прежде всего основные условия, делающие их полноправными субъектами рыночных отношений.

Во-первых, движущий мотив их деятельности — постоянное извлечение прибыли или дохода в процессе движения и роста капитала.

Во-вторых, условием их функционирования является самостоятельность в действиях, сообразуемых с потребностями рынка. Это — самостоятельность в использовании имущества, в определении производственной программы, в выборе поставщиков и потребителей, в формировании цен и распоряжении доходами, остающимися после уплаты налогов.

И наконец, в-третьих, это — экономическая ответственность за результаты хозяйствования, причем не только текущими доходами, но и капиталом. Чем более полно соблюдаются названные условия, чем меньше государство определяет экономическое поведение субъекта, тем в большей степени экономика регулируется посредством рыночных отношений. Становление полноценных субъектов рыночных отношений фактически и означает переход к рыночной экономике.

Естественно, что полной свободой действий в смысле их нерегулируемости не обладает ни один субъект даже в развитой рыночной экономике. Он действует в системе юридических правил и ограничений, а также постоянно ориентируется на экономическую политику государства. Еще в меньшей степени достигаются эти условия в переходной экономике. Поэтому нельзя сказать, что функционирующие в переходный период, например в России, предприятия обладают названными характеристиками.

Учитывая, что в российской экономике государственный сектор еще долго будет играть весомую роль, формирование рыночного субъекта должно предполагать не только стимулирование частного предпринимательства, но и преобразование государственных предприятий. Суть этих преобразований состоит в том, чтобы разграничить права и обязанности госпредприятий, в значительной степени вывести эти предприятия из под государственной опеки, создать экономические и правовые предпосылки для их экономической ответственности за результаты хозяйственной деятельности вплоть до банкротства и закрытия, уравнять предприятия всех форм собственности в отношении предпринимательского риска.

Предприятия государственной формы собственности в России охватывали в 1993 году более 3/4 общего числа предприятий, объема производства и численности промышленно- производственного персонала (см. таблицу).

Вместе с тем многие российские предприятия характеризуются высоким уровнем концентрации производства. Удельный вес крупных предприятий, где численность занятых колеблется от 5,6 тыс. до 14 тыс. человек, составила в 1993 г. в топливной энергетике 28%, в черной металлургии — 24, в цветной металлургии — 36, в химии и нефтехимии — 24%.

В этих и других отраслях уровень концентрации производства определяется технологическими и продуктовыми особенностями, сложившейся организацией производства, массовым спросом на продукцию предприятий, возможностями экономии издержек в связи с масштабами производства. Свыше 80% производства в российской промышленности сконцентрировано на крупных и крупнейших предприятиях. Очевидно, что реорганизация таких предприятий в процессе перехода к рыночной экономике не может быть разовым мероприятием.

Важно также отметить, что становление рыночного субъекта не может происходить одинаково для крупных и мелких предприятий.

Превращение предприятия в рыночного субъекта происходит в зависимости от избранной концепции перехода к рынку. Если целью преобразований является максимально свободный рынок, как в Польше или в первые годы российской реформы (1992—1993), то предпочтение отдается мелким и средним предприятиям. Отсюда вытекает и концепция необходимости дробления крупных предприятий с целью обеспечить свободу конкуренции на рынке.

Сторонники дробления крупных предприятий считают, что предприятия — гиганты всегда нединамичные и неэффективные. Но всегда ли это так? Почему гиганты международного бизнеса, такие как IBM, Sony, Siemens и многие другие показывают огромный динамизм и высокую эффективность, а российские производственные гиганты — нет? Может быть, дело не только в размерах производства?

Вследствие нарастания экономического кризиса названные вопросы оказались в центре внимания российских экономистов и политиков в 1994 году. Начались поиски новой концепции перехода к рынку управляемому и социально ориентированному и соответственно иных подходов к преобразованиям различных типов предприятий. Прежде всего, это коснулось судьбы крупных предприятий, оказавшихся в наиболее плачевном состоянии.

Чем больше производителей выходят на Рынок, тем больше времени требуется им для выявления размеров и соотношения спроса и предложения, для определения оптимального уровня цен. Чем выше степень дифференциации товаров и услуг на рынке, тем острее стоит эта проблема.

Можно сказать, что эффективность рынка зависит от числа присутствующих на нем производителей, т.е. от уровня концентрации производства и сбыта. Если число продавцов слишком велико, появляется тенденция к его сокращению. В мировом рыночном хозяйстве эта тенденция стала очевидной уже в конце прошлого века и выразилась в широком картелировании экономики (соглашениях о квотах производства и ценах).

Этот процесс продолжался в XX веке, знаменуя собой переход от свободного к регулируемому рыночному хозяйству. Экономический кризис 1929 года лишь ускорил этот процесс. Так, в Германии число картелей достигало 2100. В России в 1905 году также было уже около 400 картелей и синдикатов (в последних централизуется и сбыт продукции).

Уровень монополизации сбыта картелями и синдикатами иногда приближался в национальных границах к 100%. Параллельно картелям и синдикатам развивались тресты — крупные корпорации, внутри которых предприятия не только теряли производственную и сбытовую самостоятельность, но и юридическую самостоятельность, либо передавали свои акции специально учреждаемому обществу — холдингу. История трестов началась еще в прошлом веке в США с нефтяного объединения Рокфеллера «Стандарт ойл Траст», а в 20-е годы перекинулась в Европу.

Почему так широко развернулся этот процесс? Очевидно, потому, что картелирование, синдицирование, трестирование существенно сокращали потери от конкуренции и вели к смягчению кризисов. В этом отношении монополизация мировой рыночной экономики конца XIX — первой половины XX веков ознаменовала гигантский экономический прогресс. Не случайно и в послевоенный период во всех развитых странах рыночной экономики продолжался рост крупных и сверхкрупных корпораций. Шел процесс концентрации производства на базе новейших достижений научно-технической революции, что означало для этих корпораций повышение их конкурентоспособности.

Сегодняшняя мировая производственная программа определяется относительно небольшим числом крупных корпораций. Сохраняют свое значение и картели, типичным примером которых является объединение экспортеров нефти ОПЕК. Таким образом, рыночная экономика XX века постоянно уживается с высоким уровнем концентрации производства, сбыта и банковского дела. Более того, в условиях научно-технической революции оптимальный уровень концентрации даже возрастает. Конечно, это означает развитие новых форм конкуренции (олигопольной), развитие элементов регулирования рыночных процессов. Так, по разным оценкам, от 30 до 50% промышленного производства США выведено сегодня из сферы чисто рыночного влияния и управляется с корпоративного уровня.

В чем состоят преимущества крупных корпораций? В том, что они не только считаются с требованиями рынка, но и сами активно формируют его, создавая новые виды товаров и услуг, реализуя крупные программы капиталовложений. Такие предприятия реализуют на рынке свою долгосрочную стратегию, предвидят и предопределяют будущее состояние рынка. Им под силу ограничивать распределяемую часть текущих доходов и осуществлять крупномасштабное финансирование НИОКР. Поэтому рынок небольшого числа крупных корпораций имеет существенные преимущества в эффективности по сравнению с рынком огромного числа однотипных небольших предприятий.

С другой стороны, конкурируя между собой на рынке, крупные компании вынуждены гоняться за научно-техническими новшествами и оперативно внедрять их в производство. Экономя на издержках в связи с масштабами производства, эти компании имеют возможность дифференциации цен и диверсификации производства, что дает им возможность снизить потери, связанные с колебаниями рыночной конъюнктуры. Поэтому, как правило, чем крупнее корпорация, тем она более конкурентоспособна.

При этом мировая практика показывает, что чем выше уровень развития национальной экономики, тем больше степень концентрации производства в ее ключевых отраслях и банковском деле. Что касается отрицательных сторон монополизации, то достаточно присутствия лишь нескольких крупных конкурирующих производителей на рынке, чтобы блокировать этот отрицательный эффект. А такая олигопольная конкуренция в современных условиях открытого рынка (или даже частично открытого, как для японских автомобильных фирм в Европе) практически всегда достигается.

Немаловажным аргументом в защиту крупных предприятий и их объединений в переходной экономике является, помимо приведенных выше аналогий, необходимость сохранения и развития национального научно-технического потенциала. Если рассмотреть новейшие наукоемкие отрасли в мировом производстве, мы увидим, что подавляющая часть их производства сосредоточена на предприятиях крупных фирм.

Так, в США выпуском оборудования для электронной промышленности занято более тысячи фирм, но 56% продаж приходится на долю 14 из них. Другие примеры аналогичны: на долю нескольких крупнейших фирм приходится 65% производства роботов, 74% производства персональных компьютеров и т.д. Мелкие и средние предприятия этих отраслей промышленности, как правило, входят в производственные сети, создаваемые предприятиями-гигантами. В этом смысле их рыночная независимость носит условный характер.

Приведенные здесь аргументы в сочетании с отрицательным воздействием на отечественную промышленность экономических реформ 1992—93 гг. заставили российских экономистов и политиков усомниться в необходимости дробления крупных предприятий и преимущественного развития мелких и средних производств. Подобное дробление было бы оправдано лишь в том случае, если бы в итоге значительно возросли экономическая эффективность и конкурентоспособность продукции реформируемых предприятий.

Да и на создание какого рынка необходимо ориентироваться, преобразуя крупные предприятия: раздробленного рынка свободной конкуренции века или олигопольного рынка крупных корпораций в.? Подход к преобразованию крупных предприятий должен быть не механическим, а экономически обоснованным с позиций экономической эффективности, нацеленным на оптимальное сочетание крупных, средних и мелких предприятий в экономике.

Осторожное отношение к судьбе крупных предприятий в России должно быть обусловлено еще и тем, что значительная часть из них еще долгое время будет оставаться государственными или полугосударственными предприятиями. Во-первых, сам процесс приватизации займет значительный период времени. Во-вторых, широкий круг предприятий в силу своей производственной специфики остается в государственном секторе. Это — предприятия инфраструктурных отраслей (энергетики, газоснабжения, железнодорожного транспорта, добывающей промышленности и др.); предприятия, полностью занятые выпуском военной продукции; предприятия, нуждающиеся в крупных государственных инвестициях (высокотехнологичные и наукоемкие, конверсионные и др.)