Марксистская концепция переходной экономики


Эта концепция, основанная на рассмотренном выше формационном подходе, исходила из неизбежности смены капиталистического способа производства социалистическим. Поскольку же, полагала она, социалистические формы в силу их противоположности капиталистическим не могут зародиться в недрах старого общества, то после социалистической революции необходим особый переходный период от капитализма к социализму. Содержание этого переходного периода и должно состоять в том, чтобы постепенно уничтожить прежние (буржуазные) производственные отношения и сформировать новые (социалистические) производственные отношения на основе развития адекватной им материально-технической базы.

Характер переходной экономики — многоукладный. Уклад — форма хозяйства, сосуществующая в экономике с другими укладами. Такой характер экономики предполагает постоянную борьбу между укладами, прежде всего между старым, оставшимся еще частно-капиталистическим и новым, родившимся социалистическим укладом. Политически это выступает как борьба классов буржуазии и пролетариата.

Данная теория переходного периода предполагала целенаправленную экономическую политику государства, выступающего в форме диктатуры пролетариата. Эта политика должна быть направлена на вытеснение из экономики ряда укладов и постепенное обеспечение победы укладу, считавшимся социалистическим.

Марксистская концепция переходной экономики была руководством к действию после Октябрьской революции 1917 г. в России. Согласно оценке КПСС, реально руководившей этим процессом, переходная экономика завершилась к середине 30-х гг., когда, по ее мнению, в стране полностью победил социализм, возник как господствующий новый — социалистический способ производства. Это означало утверждение и нового, не существовавшего до того времени в мире типа хозяйства — социалистической плановой экономики. Схема Последовательное, как казалось, проведение в жизнь идей марксистской концепции социалистической плановой экономики, с одной стороны, подтверждало выводы о прогрессивности, более высокой эффективности нового способа производства, с другой — проявлялось в неожиданных, прямо противоположных ожидаемым результатах.

После тяжелых лет восстановления хозяйства от разрухи, причиненной годами первой мировой и гражданской войн,

экономика России развивается высокими темпами, во многом благодаря плановому ведению хозяйства. В стране проводится индустриализация, развиваются базовые отрасли, по общему объему производства она выходит на второе (после США) место в мире; по ряду направлений (космическая промышленность, атомная энергетика, военная техника) занимает лидирующее положение. Значительные результаты достигаются первоначально в социально-культурной области: быстро ликвидируется массовая неграмотность населения, обеспечивается всеобщее среднее образование, широкое развитие получает бесплатное здравоохранение, развитие науки и т.д.

Вместе с тем стремительное развитие в России (СССР) материальной и духовной культуры, особенно характерное для первых послереволюционных десятилетий в дальнейшем существенно замедляется, вследствие чего по важнейшим социальным показателям (продолжительность жизни, детская смертность и т.д.) она уступает сегодня многим десяткам стран. Причины такого отставания, как стало очевидным в последние годы, заключены в реальных чертах существующей «социалистической» плановой системы.

Ликвидация в ходе переходного периода частной собственности на средства производства, и установление повсеместно общественной (государственной, в основном) собственности на деле привело к монополии государственной собственности, в рамках которой оказалось около 90% всех средств труда. Вместо ожидаемой совокупности «сохозяев», которыми должны были выступить все трудящиеся сформировался особый слой партийно-государственной элиты, монополизировавший и руководство, и использование результатов общественной собственности.

В высокой степени развивался бюрократизм. Особо разрушительное воздействие эта монополия оказала на фактор предпринимательской деятельности, а также материальную ответственность работников. Утопическое представление о том, что все станут хозяевами в реальности вылилось в положение трудящихся как наемных работников у государства. Кооперативная собственность в виде колхозов по существу таковой не была, выступала объектом особо жесткой эксплуатации со стороны государства.

Планомерное (плановое) хозяйствование в итоге развилось в систему командно-мобилизационного типа, характерного односторонним принуждением (выполнение директив- сверху) и фактической ограниченностью проявления какой- либо (полезной для общества) самостоятельности. Чисто формальное существование товарно-денежных отношений, с одной стороны, подрывало здоровую конкуренцию производителей, а с другой — искажало пропорции как обмена, так и производства, способствуя в итоге формированию в обществе постоянной и глубокой диспропорциональности.

Сам по себе плановый характер управления хозяйством, показавший свои позитивные черты в первое время в дальнейшем, с усложнением народного хозяйства, начинает давать сбои, оказывается недостаточным, чтобы эффективно реализовать достижения научно-технической революции. В условиях развернувшейся НТР социалистическая экономика России, как это было «официально» признано, оказалась невосприимчивой к достижениям научно-технического прогресса. Страна плановой экономики резко отстала от развитых стран в техническом и технологическом отношениях.

Форсированное решение проблем индустриализации и обороноспособности страны привело к увеличению удельного веса соответствующих отраслей в экономике страны. Действующий же планово-командный механизм по самому своему характеру продолжал реализовывать именно эту линию развития, постепенно усиливая диспропорциональность в народном хозяйстве в пользу отраслей первого подразделения и военно-промышленного комплекса (ВПК) и ограничивая развитие отраслей второго подразделения.

В этих условиях, когда потребности, и прежде всего потребности, связанные с конечным потреблением населения, не являются непосредственным стимулом производства, развивается специфический механизм функционирования «производства ради производства», направляемый плановыми директивами прежде всего по экстенсивному пути. Однако возможности такого пути в современных условиях весьма ограничены.

Человек, прокламируемый в социалистической доктрине центром всей экономики, в условиях относительного ограничения фонда потребления крайне медленно увеличивает свое благосостояние; замедленное развитие характерно соответственно для его способностей и потребностей. В «социалистической» плановой экономике свобода ограничивались партийно-государственными директивами, а равенство — равенством всех быть бесправными.

Ограниченность фонда потребления объективно складывающаяся в условиях планово-командного механизма, обусловливает и деформацию экономического стимулирования: распределение по труду превращается в этих условиях в значительной мере в уравнительное распределение. Дифференциация доходов устанавливается лишь изначально (по тарифной сетке) и в относительно небольших размерах. Установленные по тарифу заработки при «потолке» фонда заработной платы уже не могут существенно измениться, что «стимулирует» работника трудиться только в меру установленного тарифа, порождает иждивенчество.

Сформированная в условиях реального «социализма» система привилегий, льгот, разного рода распределителей материальных благ, которыми пользуется, прежде всего, правящая элита, вместе с тем создает в целом возможность (и соответствующие ценностные ориентации) получения тех или иных благ вне зависимости от трудовой активности, а совсем по другим причинам.

Почему же реальный социализм в России оказался далек от своей теоретической схемы? Объяснение этому часто видится в том, что по своему уровню Россия в 1917 г. была не готова к реализации социалистической концепции Маркса. Дополнительно говорится и об особых условиях в дальнейшем — первая страна в условиях враждебного окружения, требующего чрезвычайного напряжения сил, и т.д. Все это, конечно, имеет значение. Однако, видимо, следует признать, что и сама марксистская концепция, во многом утопическая, не могла привести к иным результатам, чем она привела в действительности, причем не только в России, но и во всех других странах, взявших ее на вооружение.

Сегодня, пожалуй, общепризнано, что социалистическая доктрина, определившая собой содержание переходных процессов в России после 1917 г., в течение почти семидесяти лет, в ее реальном «исполнении», нанесла ущерб социально- экономическому развитию страны. Но к чему же в итоге она привела? Если просто перечислить оценки характера общества, сложившегося в России к середине 80-х гг. нашего столетия, то они выглядят следующим образом: социализм как командная экономика — такой оценки западные экономисты придерживались уже давно; государственный социализм; государственно-бюрократический социализм; деформированный социализм; государственный капитализм; переходный период от капитализма к социализму; казарменный социализм и др.

Всем этим оценкам свойственны две черты: во-первых, подчеркивание особой, высокой роли государства; во-вторых, ментальность обязательности формационного подхода: если не социализм, то капитализм (и наоборот), но скорее всего (по большинству оценок) «какой-то» социализм (социализм же «строили»!). На наш взгляд, анализ реальных отношений российского общества показывает, что вряд ли возможно определить их как капиталистические; с другой стороны, они не очень напоминают и социалистические, если взять критерием (а что еще взять?) черты социалистической идеи. Вполне возможно, что решение рассматриваемой задачи еле» дует искать, учитывая уникальный характер развития российского общества, в другой плоскости, за пределами формационной парадигмы.

Особое внимание хотелось бы обратить на оценку строя, сложившегося в нашей стране, как особого тоталитарного общества, подчеркивающей, с одной стороны, черты тоталитаризма, свойственные российскому плановому хозяйству, а с другой — особенности этого тоталитаризма.

Конечно, в целом понятие «тоталитарное» достаточно неопределенное, однако эта неопределенность во многом связана с традиционным для марксистской теории «фоном», характерным использованием категорий «капитализм», «социализм» и т.п. Для раскрытия содержания тоталитаризма следует обратиться к более общему рассмотрению развития человеческого общества, представив его в виде единого потока, обеспечивающего постоянное и постепенное прогрессивное совершенствование способностей и потребностей человека.

Тоталитаризм — явление, возникающее в ходе этого прогрессивного потока, но лежащее как бы в стороне от основной дороги человеческого прогресса, представляющее отклонение от главной линии движения. Это объясняется тем, что он не развивает потенции, возможности человека, а действует в сторону их известного усреднения, притупления, подчинения единой воле центра. Историческое появление и существование реальных обществ с подобными чертами привело в результате теоретических обобщений к их определению, как обществ тоталитарных.

Если они были известны еще в далекой древности, и их главной чертой была сильная, подавляющая все стороны жизни государственная власть, то роль таких обществ на разных ступенях истории неодинакова. На заре человечества, когда сами способности индивидов развиты еще слабо, тоталитарное государство во многом способствует общественному прогрессу, выступая как организатор, координатор усилий общества, фактор, обеспечивающий само его существование.

Тоталитаризм, в этом смысле, характерная черта особого (азиатского) способа производства. Однако с течением времени происходит нарастание вреда тоталитаризма: чем более высокой ступени развития достигает в своих способностях и потребностях человек, тем пагубнее влияние тотальных отношений, тем больший ущерб наносят они человеческому прогрессу.

Вышесказанное позволяет сделать вывод, что само по себе определение общества как тоталитарного, видимо, недостаточно. Такое определение характеризует лишь его общую, родовую черту. Но такое общество, возникая в различных исторических условиях, соответственно, прикрывается и различными социально-экономическими «одеждами», которые характеризуют особенности тотальности в тех или иных условиях. Одно дело — государственный строй и отношения в Древнем Египте или Китае.

Другое — отношения тотального общества, сложившегося в Германии в начале 30-х гг. нашего столетия, отношения не устранившие его экономической основы как общества развитого капитализма с достаточно высоким уровнем государственно-монополистического регулирования и т п. Наконец, особенные тоталитарные отношения развиваются после 1917 г. в российском обществе. Развитие отношений, свойственных тотальному обществу, сопровождалось у нас повсеместным приоритетным развитием, как предполагалось, социалистических форм, хотя на деле это было далеко не так.

Однако в целом, как отмечалось в нашей литературе, особенность строя, сложившегося в России, состояла не в самом тоталитарном его характере, а в том, что развитие и функционирование тоталитарных отношений постоянно прикрывалось прогрессивной социалистической идеей.

«Социалистичность» плановой экономики, отмеченная в вышерассмотренных чертах, — определяющая характеристика исходного состояния современных переходных процессов в российском обществе. Влияние ее при этом проявляется не только в собственно экономической сфере, обусловливая своеобразие и трудности ее реформирования. Сформировавшаяся в течение десятилетий «социалистическая» система ценностей и ориентаций продолжает проявляться в действии факторов внеэкономических, имеющих особо важное значение в переходных состояниях.

Названная характеристика неотделима и от такого коренного признака плановой экономики, как дефицит.