Бремя государственного долга

Государственный долг представляет собой частные активы. Дефицит одного сектора экономики является избытком для другого. Таким образом, для закрытой экономики внутренний государственный долг не является столь очевидным бременем, каким долг является для отдельной личности. Частный сектор платит налоги, которые идут на обслуживание государственного долга, но он же получает проценты и основную сумму долга.

Если бы налоги выплачивались единовременно, не оказывая предельного влияния на экономическое поведение, их выплата ожидалась бы заранее с полной определенностью, и если бы общественные и частные издержки заимствования были одинаковы, то можно было бы утверждать, что государственный долг не играет никакой роли, за исключением распределительных эффектов.

Отсюда следует, что нет разницы между финансированием государственных расходов за счет текущих налогов или за счет заимствований (которые создают государственный долг, обслуживаемый за счет будущих налогов). Это предположение, рассмотренное и отвергнутое Рикардо, было названо Бьюкененом рикардианской теоремой эквивалентности, после того как оно было переформулировано Бэрроу.

Государственный долг не может быть нейтральным даже при единовременном налогообложении, хотя бы потому, что люди смертны. Те, кто в настоящее время имеет долговые обязательства государства и получает процент, избегут последующего налогообложения после своей смерти. Ответ Бэрроу заключался в постулировании функций предпочтения, в которых аргументами служат долговые активы и [налоговые] обязательства потомков их держателей.

Следовательно, разность между стоимостью государственных облигаций, находящихся у нынешнего поколения, и дисконтированной стоимостью их собственных последующих налоговых обязательств должна компенсироваться его (поколения) потребностью корректировать размер оставляемого наследства, чтобы наследники не пострадали от будущих налогов, необходимых для обслуживания долга.

На это есть много возражений, включая такие очевидные, как то, что некоторые живущие сейчас люди не имеют наследников, что иным нет дела до своих наследников, а иные принимают «угловое решение», состоящее в том, что сумма, которую они передают своим детям (или получают от них), не подвергается изменениям. Есть также возражения, связанные с неопределенностью предстоящей продолжительности жизни как для живущих сейчас, так и для их детей, а также с неопределенностью относительно количества их наследников и наследников их наследников, о которых требуется позаботиться.

Эти возражения против применяемой предпосылки о бессмертии, наряду с различиями в государственных и частных издержках заимствования, и, конечно, тот факт, что в большинстве случаев налогообложение не может быть осуществлено в виде единовременной суммы, привели к распространенной критике теоремы эквивалентности.

Тогда вопрос о том, является ли (и если да, то каким образом) государственный долг бременем, становится очень условным. В то время как в большинстве теоретических дискуссий явно принимается предпосылка о полном, расчищающем рынок равновесии, более актуальным является вопрос о неполной занятости, связанной с недостаточным совокупным спросом. В этой ситуации государственный долг является скорее не бременем, а фактором, ведущим к росту потребления, что особенно ясно из предложенной Модильяни гипотезы жизненного цикла.

Те, кто обладает большим богатством в форме государственных обязательств или других активов, больше потребляют сейчас и планируют больше потреблять и в будущем. В рамках схемы рациональных ожиданий (без равновесной расчистки рынка) фирмы должны дополнять возрастающее потребление ростом инвестиций, чтобы удовлетворить нынешний и будущий потребительский спрос. Таким образом, текущий выпуск и занятость будут выше, а в будущем будет доступен больший запас капитала.

Существование государственного долга, включая не приносящий проценты долг в форме выпущенных государством денег, также облегчает контракты между поколениями. Он позволяет ныне работающему поколению сберегать и обращаться за пенсионной поддержкой к следующему поколению в отсутствие возможности накапливать необесценивающийся капитал.

Это возможное преимущество, заключающееся в увеличении доступных форм сбережения и потребления, приводит некоторых авторов к трактовке государственного долга как бремени. Утверждается, что если государственный долг увеличивает текущее потребление, то при этом должны быть уменьшены сбережения и, следовательно, накопление капитала. Государственный долг вытесняет активы, имеющие форму производительного капитала. В таком случае экономика страдает от уменьшения запаса капитала и, следовательно, сокращения производства, а в состоянии равновесия — также и от сокращения потребления. Этот аргумент расширен Фелдстайном на неявный государственный долг в форме «социального обеспечения» или пенсионных обязательств.

Поскольку этот аргумент, как указано выше, несомненно, меняется на обратный в ситуации неполной занятости, где дополнительное потребление, вероятно, будет означать и дополнительные инвестиции, его макроэкономическая применимость, даже в условиях равновесия полной занятости, сомнительна. Увеличение государственного долга в экономике, уже находящейся в равновесии с полной занятостью, вызовет повышение спроса, которое приведет к росту цен.

Если бы беспроцентный государственный долг в форме денег рос в той же пропорции, что и долг, приносящий проценты, то экономика могла бы затем перейти в новое равновесие, в котором цены были бы выше, но реальная величина государственного долга, реальное количество денег, ставка процента и все другие реальные переменные, включая показатели инвестиций и потребления, остались бы неизменными. Если в условиях полной занятости правительство создает постоянный номинальный бюджетный дефицит в нерастущей экономике, это ведет к инфляции, соответствующей темпу увеличения номинального долга. Следовательно, реальный долг не повысится, и предполагаемое бремя возрастающего долга вновь не будет иметь места.

Из этого следует, что существует значительная путаница между реальными и номинальными величинами. Имеет значение, по существу, лишь реальный государственный долг. Номинальная величина государственного долга поднялась во многих странах, в то время как рост процентных ставок и повышение цен вызвали значительное снижение его реальной, рыночной стоимости. Следовательно, важно корректировать оценки профицитов и дефицитов бюджета так, чтобы они соответствовали реальным изменениям государственного долга.

Положим, например, что номинальный дефицит бюджета равен 100 млрд. дол., рост ставки процента и рост цен оказывают на реальную величину имеющегося государственного долга в 2000 млрд. дол. такое влияние, что его реальная, рыночная стоимость, если не считать текущего дефицита, сокращается до 1850 млрд. дол. В реальных величинах состояние бюджета можно рассматривать как профицит в 50 млрд. дол., который равняется 150 млрд. дол. «увеличения стоимости капитала» или «инфляционного налога» минус 100 млрд. дол. номинального дефицита.

Является ли имеющийся государственный долг бременем или благом, может быть определено при рассмотрении его отношения к национальному доходу или продукту. О росте долга можно говорить лишь тогда, когда он растет в относительном измерении, т.е. он увеличивается быстрее, чем валовой национальный продукт. В экономике с отношением государственного долга к ВНП, равным 0,5, например, это должно означать, что при темпе прироста, скажем, 8% в год (состоящем приблизительно из реального прироста 3%- и 5%-й инфляции) долг мог бы возрасти за год на 8% (т.е. дефицит составил бы 4% ВНП) без изменения отношения долга к ВНП.

Вывод отсюда заключается в том, что в растущей экономике всегда есть некоторое равновесное отношение долга к ВНП, соответствующее любому отношению дефицита к ВНП, т.е.

Если соотнести государственный долг с государственными активами, финансовыми и материальными, то величина чистого государственного долга, вероятно, окажется значительно меньшей, чем валовой государственный долг, и чистое богатство или чистые активы государственного сектора, вероятно, окажутся положительными даже в экономике с большим государственным долгом. В более широком смысле государственный долг может быть соотнесен с общим накопленным богатством в экономике, как частным, так и общественным, как человеческим, так и физическим.

Больший государственный долг может при этом соответствовать большему общественному богатству. Государственный долг действительно может быть рассмотрен как бремя для экономики, но только в той степени, в какой он уменьшает общее реальное богатство. Это может произойти, если он не увеличивает государственный капитал, уменьшая предложение частного капитала и/или предложение труда.

Вопрос о том, может ли государственный долг уменьшить предложение частного капитала, является, как уже отмечено, дискуссионным. В отношении предложения труда аргументация заключается в том, что экономические агенты считают свое богатство в форме долговых обязательств государства столь большим, что их предложение труда для получения дополнительного дохода или богатства значительно сокращается. Реальная величина государственного долга или отношение государственного долга к валовому национальному продукту нигде не достигает такой степени, чтобы вызвать серьезное беспокойство.

В Соединенных Штатах, например, выплаты процента по федеральному долгу в 1986 г., несмотря на пятилетие огромных дефицитов, составляют не более 3% валового национального продукта. Реальный процент, полученный держателями государственных облигаций после учета потерь от инфляции в основной сумме долга равен менее чем 2% валового национального продукта. Государственный долг должен стать во много раз большим, прежде чем частный доход от обслуживания долга станет достаточным, чтобы оказывать ощутимое влияние на уменьшение предложения труда (или других факторов производства).

На самом деле реальный долг не может стать достаточно большим, чтобы оказывать значительное влияние на предложение труда. Дело в том, что требуемое увеличение номинального долга вызовет такой избыточный спрос и вытекающий отсюда рост цен, что верхняя допустимая граница реального долга будет достигнута прежде, чем воздействие на предложение стало бы значимым.

Все это относится к внутреннему государственному долгу. Государственный долг другим странам или их гражданам — это другой вопрос. Если этот долг измеряется в собственной валюте страны, то он тоже всегда может выплачиваться путем денежной эмиссии и обесцениваться инфляцией. Если имеется внешний долг в иностранной валюте, то это реальное бремя, которое, если долг достаточно велик, может оказаться чрезмерным. В случае такого внешнего долга это бремя должно тщательно балансироваться с доходами от богатства или активов, которые финансировались за счет долга.