Нейтральное налогообложение


В литературе по экономической теории можно выделить два направления мысли по вопросу нейтрального налогообложения. Одно из них подчеркивает экономическую эффективность (например, устранение чистых потерь) как цель, через соответствие которой определяется нейтральность налогообложения.

Второе делает упор на всеобщий характер налога, который сам по себе придает ему качество нейтральности. Два примера, каждый из которых давно обсуждается в экономической теории, иллюстрируют различия этих главных направлений.

С одной стороны, рассмотрим налогообложение арендной платы за землю или стоимости земли. Оно основано на допущении (не совсем правильном в действительности), что предложение каждого куска или участка земли абсолютно зафиксировано. Отсюда выходит, что любой налагаемый на этот участок налог будет, в конечном счете, выплачиваться из чистой экономической ренты.

С другой стороны, существует сравнительно недавняя идея о всеобщем налоге на добавленную стоимость, который налагается на всю экономическую деятельность по унифицированной ставке. Здесь не предполагается, что в каждом виде деятельности ресурсы фиксированы; наоборот, мобильность ресурсов между различными видами налогооблагаемой деятельности принимается как нечто само собой разумеющееся.

Достаточно легко с помощью искусной формулировки объединить эти два допущения. Например, мы можем предположить, что человек не может улучшить состояние почвы или что налоговые оценщики всегда смогут отличить «внутренние и неизменные качества почвы», на которых справедливо основывается налог, от произведенных человеком улучшений почвы, с которых (в рамках нашей удобной предпосылки) налог не выплачивается.

Таким же образом в случае с налогом на добавленную стоимость мы можем предположить, что существует всего три базовых ресурса в экономике — земля, труд и капитал — и что предложение каждого из них фиксировано. Следовательно, унифицированный налог на предельный продукт каждого из них будет нейтральным, им будет одинаково облагаться каждый фактор вне зависимости от конечной цели его использования и не оставляя ни единой возможности для ухода от налогообложения ни одному из факторов, даже простаивающему (из-за предполагаемой нулевой эластичности их предложения).

Сделанные выше допущения удобны, чтобы определить термин «нейтральное налогообложение» в словаре. (Нейтральное налогообложение — это налогообложение продукта или фактора с неэластичным предложением, при этом налог взимается так, что он не влияет на аллокацию ресурсов как внутри облагаемых категорий, так и между ними или между другими видами деятельности, не облагаемыми налогом.) Однако, скорее всего, такое определение будет не слишком полезным.

Я полагаю, что для того, чтобы дать действительно полезное определение нейтрального налогообложения, необходимо отбросить такие искусственные подпорки, как два упомянутых выше допущения. Оно должно быть применимо в реальном мире, где, как мы знаем, эластичность предложения редко равна нулю, и мы не знаем точно, чему она равна и как изменяется при переходе от краткосрочного к средне- или долгосрочному периоду.

Оно должно учитывать реальный факт, что, по крайней мере с точки зрения налоговой политики, товары — объекты налогообложения не имеют объективных свойств в качестве товаров; скорее, они таковы, как их определяет налоговое законодательство (включая подзаконные акты и практику применения). И наконец, оно должно ответить на серьезные требования, согласно которым равенство применяемой ставки налогообложения (для всех затрагиваемых видов активности) является атрибутом нейтральности, а его отсутствие создает презумпцию отсутствия нейтральности.

Экономическая теория дальше всего продвинулась в удовлетворении первого из перечисленных выше пожеланий, о которых шла речь выше. Концепция чистых потерь хорошо известна экономистам, как и идея минимизации при определенных ограничениях чистых потерь, вызванных сбором определенной суммы налоговых поступлений.

Важнейшие современные работы по оптимальному налогообложению принадлежат Аткин- сону, Даймонду, Дикситу, Мирлису и Стиглицу.

Данное направление мысли развивает следующие идеи: (а) единообразное налогообложение не всегда является нейтральным; (б) специальное условие, при котором единообразное налогообложение определенного набора товаров или видов деятельности минимизирует чистые потери от сбора определенной суммы налоговых поступлений, выполняется, когда равновесное количество (или уровень деятельности) каждого элемента налогооблагаемого набора в равной пропорции реагирует на (гипотетический) единообразный налог на все товары или виды деятельности, которые не входят в данный набор; (в) если условие (б) не выполняется, тогда вместо единообразного налогообложения минимизация чистых потерь требует налогообложения по ставке выше средней тех товаров, количество которых уменьшится в результате введения (гипотетического) единообразного налога на объекты, не входящие в наш набор, и налогообложения по ставке ниже средней на те объекты, равновесное количество которых вырастет наиболее резко.

Анализ, лежащий в основе вышеприведенных утверждений, достаточно несложен, и для их объяснения можно даже воспользоваться экономической интуицией. Если налоговые органы не имеют возможности ввести налоги на определенные виды товаров или деятельности, то они могут обойти запрет, повышая налоги на те объекты внутри налогооблагаемого набора, которые являются дополняющими (комплементарными) для тех, на которые нет возможности ввести налог.

Аналогично, поскольку неправильная аллокация ресурсов ввиду налогообложения только ограниченного набора видов деятельности ведет к тому, что ресурсы «искусственно» переводятся из облагаемого в необлагаемый набор, то представляется правильным, что установление оптимальных ставок налогов в рамках налогооблагаемого набора требует облагать по ставке ниже средней те виды деятельности, для которых повышение налога на один процентный пункт приведет к заметному, выше среднего, оттоку ресурсов в необлагаемые виды деятельности.

Такая аргументация оказалась настолько убедительной, что некоторые экономисты поспешили отказаться от единообразия как цели налоговой политики.

Однако о многих нельзя этого сказать. Принимая во внимание легкость вывода тезисов (а), (б) и (в), можно надеяться, что большинство тех, кто продолжает придерживаться теории единообразного налогообложения, исходят из соображений, внешних по отношению к выводу правила Рамсея и других подобных тезисов в литературе по оптимальному налогообложению. Дальнейшее обсуждение подтверждает это.

Чтобы отстаивать единообразное налогообложение вопреки приведенной выше логике, необходимо (на мой взгляд) постулировать, что не существует двух произвольных категорий товаров и/или видов деятельности, т.е. налогооблагаемого набора и необлагаемого набора.

Напротив, необходимо предположить, что облагаемый набор не является «любым произвольным набором», а включает все товары и виды деятельности, которые обоснованно и без особых административных и регламентационных усилий могут быть обложены налогом. Тогда проблема рассматривается не как простая аналитическая головоломка, а как проблема регулирования или руководства взаимоотношениями между фискальными властями и членами общества.

Держа в голове эту цель, защитник единообразного налогообложения может поставить проблему, достаточно сильно отличающуюся от описанной выше. Он может трактовать «нарушения», с которыми он сталкивается, как решение потребителя иначе потратить деньги или изменение предпочтений рабочего относительно того, где и на кого работать. Защитник единообразного налогообложения, скорее всего, подчеркнет, что властям просто безразличны такие изменения.

При решении проблемы Рамсея вкусы и предпочтения экономических агентов берутся как данные, а государственные доходы максимизируются для заданного совокупного уровня благосостояния хозяйственных агентов. В рамках дифференцированного пакета налоговых ставок, который возникает из этого упражнения, тот, кто максимизирует государственные доходы, не является безразличным к изменениям во вкусах агентов: его устраивает, если предпочтения агентов сдвигаются от низкооблагаемых к высокооблагаемым видам деятельности, и разочаровывают изменения в обратном направлении.

Примерно то же самое происходит при внедрении единообразного налогообложения. Здесь «хорошим» событием является такое изменение во вкусах, которое заставляет сокращать необлагаемые виды деятельности и расширять налогооблагаемые; «плохим» событием является обратная ситуация. Но существует и широкий спектр изменений во вкусах, который будет находиться в нейтральной зоне, т.е. будут изменяться предпочтения между товарами или видами деятельности внутри сектора, подпадающего под единообразный налог, или внутри необлагаемого сектора.

В той степени, в которой власти способны распространить налогообложение на достаточно широкий ряд товаров или видов деятельности, может считаться правильным, что большинство изменений во вкусах просто ведет к изменению структуры товаров внутри налогооблагаемой группы. Этот сценарий лучше всего подходит защитникам широкого единообразного налогообложения и в то же время создает проблемы для сторонников налогообложения по правилу Рамсея (по крайней мере, если изменения во вкусах внутри облагаемого сектора являются частными и важными).

При сравнении правила налогообложения Рамсея с широко применяемой единообразной ставкой возникают и тонкие проблемы менее технического характера. При налогообложении по правилу Рамсея предполагается, что индивиды обладают стимулами перенести объект своего спроса с высокооблагаемых на низкооблагаемые товары, а мотивация рабочих состоит в перемещении своего труда с высокооблагаемых на низкооблагаемые виды деятельности.

Все эти стимулы являются контрпродуктивными с общественной точки зрения. В основании формулировки проблемы неявно лежит допущение, что вкусы людей являются заданной величиной. Реальность же состоит в том, что налоговые законы изменяются редко; однажды принятые, они остаются в силе в течение долгого промежутка времени, на протяжении которого экономисты могут быть уверены, что важных изменений в параметрах вкусов и технологии не произойдет. Цель существования налоговой системы, которая будет стойкой к этим неизвестным будущим изменениям в спросе и предложении, не является капризом; она заслуживает серьезного рассмотрения.

С другой стороны, возникает вопрос, до какой степени мы хотим, чтобы наш выбор налоговых параметров зависел от таких показателей, как эластичность предложения и спроса, наше знание о которых является фрагментарным и несовершенным. Сторонники единообразного налогообложения имеют право утверждать, что их выбор не сильно зависит от знания параметров спроса и предложения. Экономическая теория уверяет нас, что доминантной силой является замещение (в том смысле, что налог на вид деятельности, при прочих равных, приведет к сокращению этого вида деятельности).

Следовательно, существует достаточно сильная презумпция, что расширение охвата и снижение ставки единообразного налога уменьшит связанные с ним чистые потери (при заданной сумме поступлений). На этой основе можно построить налоговую политику, не зная точных параметров спроса и предложения и без определенной надежды получить что-то большее, чем достаточно обрывочную информацию о них в будущем.

И действительно, существует почти полная уверенность, что, какими бы ни были эти параметры в настоящее время, они претерпят существенные изменения в будущем. Если предположить, что эти условия достаточно точно отразят наши нынешние и, возможно, будущие знания о соответствующих параметрах, мы должны будем склониться к принятию единообразного налогообложения, а не правила Рамсея.

Последнее направление аргументов в пользу теории единообразного налогообложения связано с взаимодействием между соображениями равенства и эффективности при управлении налоговой политикой. Мотивации, которые объединяются под рубрикой «равенства», являются настолько многочисленными и настолько варьируют, что не стоит пытаться их здесь излагать.

Но исходя из них невозможно сказать, что более справедливо облагать по более высокой ставке: те факторы производства, которые не могут быть перемещены в другие виды активности, или те товары, спрос на которые является менее эластичным. Установление более высокой налоговой ставки на соль, чем на сахар, только потому, что соль имеет меньшую эластичность спроса, является, по крайней мере, таким же капризом (с точки зрения равенства), как и различное налогообложение людей с разным цветом глаз.

Наконец, я полагаю, что выбор между единообразным налогообложением и правилом Рамсея может обернуться всего лишь одной из граней гораздо более широких философских разногласий. Предположим такую философию государства, согласно которой правительство создает законодательную и нормативную базу, в рамках которой затем свободно действует частный сектор.

Согласно этой философии следует одобрить власти, не заботящиеся о деятельности частных агентов, пока они соблюдают правила. Здесь желательно создать налоговую систему, которая является стойкой к изменениям во вкусах и технологии.

С другой стороны, мы имеем философию социальной инженерии, в которой детализированные показатели вкусов и технологии общества вводятся в качестве данных в процесс, с помощью которого политики выбирают такие показатели, как ставки и охват налогообложением, для максимизации некоторого показателя общественного благосостояния.

Каждая из этих философий имеет свою собственную долгую историю в экономической теории. В настоящее время у каждой из них есть свои представители. Каждая из них будет обязательно отражена в литературе будущих десятилетий.

По моему мнению, будущие споры о том, как должна быть отражена концепция нейтральности налогообложения в реальных политических решениях, будут основываться на тонких различиях между методами, с помощью которых сторонники этих двух философий рассматривают мир, между ролями, которыми они наделяют правительство, и между возможностями, которые они видят для взаимодействия экономистов и правительства при формировании политики.