Право и экономическая теория


Экономический анализ права включает три различных, но связанных области. Первая — использование экономической теории для того, чтобы предсказать последствия юридических правил. Вторая — использование экономической теории для того, чтобы определить, какие юридические правила экономически эффективны, и рекомендовать, какими они должны быть. Третья — использование экономической теории для того, чтобы предсказать, какими будут юридические правила. В первом случае речь идет прежде всего о приложении теории цены, во втором — об экономической теории благосостояния, а в третьем — о теории общественного выбора.

Предсказание последствий действия законов. Из трех областей, перечисленных выше, наименее дискуссионной является первая — использование экономического анализа для предсказания последствий действия альтернативных юридических правил. Во многих случаях результат такого анализа показывает, что последствия действия правила радикально отличаются от тех, какие мог бы ожидать неэкономист.

Рассмотрим следующий простой пример. Городские власти издают распоряжение, требующее от домохозяев уведомлять арендаторов за три месяца до того, как выселить их, даже если договор аренды предусматривает более короткий период уведомления. На первый взгляд, основным результатом должно стать улучшение положения арендаторов, поскольку оно станет более безопасным, и ухудшение положения домохозяев, поскольку для них теперь оказывается более трудным выселить нежелательных арендаторов.

Вывод очевиден; тем не менее, он неверен. Новое распоряжение сдвигает вверх кривую спроса; цена, по которой арендаторы готовы снимать любое данное количество жилья, станет выше, поскольку они теперь получают более привлекательное благо. Но оно также поднимет и кривую предложения, поскольку затраты на предоставление жилья в аренду теперь выше.

Если кривые спроса и предложения одновременно сдвигаются вверх, то цена возрастает. В краткосрочном периоде распоряжение принесет выгоду арендатору за счет домовладельца. После того как арендная плата адаптируется к новым условиям, арендатор выиграет от повышения надежности своего проживания, но проиграет от повышения арендной платы; хозяин — проиграет в связи с возрастанием трудности выселения и выиграет от возрастания получаемой им арендной платы.

Можно легко привести примеры, в которых подобное регулирование ухудшает положение как домохозяев, так и арендаторов, добавляя такие условия аренды, которые увеличивают издержки хозяина в большей степени, чем приходится дополнительно платить арендатору, поднимая при этом рыночную квартирную плату в большей степени, чем необходимо для устранения выигрыша арендаторов, но в меньшей, чем требуется для компенсации потерь домохозяев.

Можно также смоделировать примеры, в которых обе стороны выигрывают, поскольку регулирование устраняет издержки на ведение переговоров, что соответствует взаимным интересам. Таким образом, экономический анализ радикально меняет основы оценки правового регулирования, заменяя очевидную, но недостаточно глубокую аргументацию (помощь арендаторам за счет хозяев) другим, гораздо более сложным комплексом вопросов.

В этом примере, как и во многих других аналогичных примерах, две стороны связаны условиями контракта и ценой. В таких случаях первый и наиболее важный вклад экономической теории в правовой анализ — признание того, что юридически налагаемое изменение в условиях контракта приведет к изменению рыночной цены. Обычно результат выражается в устранении того трансферта, который подразумевался вносимым изменением.

Это не относится к случаям, например, аварий и преступлений, где нет ни контракта, ни цены. При анализе таких ситуаций существенный вклад экономической теории должен заключаться в том, чтобы включить в рассмотрение элемент рационального выбора в ситуациях, где действия людей обычно рассматриваются как нерациональные или невыбираемые.

Рассмотрим автомобильные аварии. Хотя водитель попадает в аварию не по своему выбору, он делает множество выборов, которые влияют на вероятность того, что авария произойдет. Решая, с какой скоростью ехать, как часто проверять тормоза или сколько внимания уделить дороге, а сколько — разговору с сидящим рядом пассажиром, он неявно выбирает между издержками возрастающего риска аварии и выгодами от более раннего возвращения домой, экономии денег и приятного разговора.

Количество «безопасности», которое водитель «покупает», определяется, таким образом, соответствующими функциями издержек и выгод. Так, например, Пелтцман продемонстрировал, что большая надежность автомобиля приводит к большей рискованности вождения и уменьшение показателя смертности в авариях по крайней мере частично компенсируется большим числом аварий, так как водители выбирают более быструю езду и менее осторожное управление, зная, что издержки такого выбора сократились.

Такой взгляд на аварии важен при анализе законов, предназначенных для их предотвращения, таких, как, например, установление предела скорости, а также законов, определяющих, кто должен платить за аварию, если она произошла. С экономической точки зрения эти два вида законов являются своего рода альтернативными инструментами для достижения одной и той же цели — снижения числа аварий.

Водитель, который знает, что он будет отвечать за издержки любых вызванных им аварий, примет этот факт в расчет при решении о том, насколько аккуратно он должен вести машину. Элизабет Ландес, анализируя последствия перехода к выплате страховки независимо от установления вины, выяснила, что одним из эффектов уменьшения ответственности стало увеличение показателей смертности на дорогах примерно на 10-15%.

Преимущество имущественной ответственности над прямым административным регулированием в том, что, если водитель знает, что, вызвав аварию, он должен будет платить, у него есть стимул изменить свое поведение так, чтобы уменьшить шанс аварии, независимо от того, наблюдают ли это другие.

Нормы же, такие, как, например, установление пределов скорости, влияют только на те параметры поведения водителя, которые могут легко наблюдаться со стороны, — скорость, например, но не внимание. Недостаток имущественной ответственности в том, что она как бы заставляет и тех водителей, кто не расположен к риску, участвовать в лотерее — при одном шансе, скажем из двух тысяч, причинить аварию и оплатить все ее издержки.

Авария является одним примером непреднамеренного взаимодействия; другим примером может служить преступление. Экономический анализ преступности начинается с предположения о том, что решение стать преступником является рациональным, подобно решению выбрать любую другую профессию. Изменения в законах, которые меняют или вероятность, с которой виновник преступления будет наказан, или размер наказания, как можно предположить, повлияют на привлекательность профессии и, следовательно, на частоту, с которой преступления происходят — это показано эмпирически в работе Эрлиха. Аналогично изменения в показателях преступности повлияют через рациональные решения потенциальных жертв на расходы, идущие на защиту от преступлений.

Еще одна область права, в которой применение экономического анализа более привычно, — это антитрестовское законодательство. Важный вклад экономического анализа состоит в демонстрации того, что некоторые элементы антитрестовского законодательства могут базироваться на неправильном понимании способов получения и удержания фирмами монопольной власти.

Макги использовал аргументы, первоначально предложенные Аароном Директором, чтобы показать, что если бы, как это обычно утверждают, «Стандард Ойл» попыталась поддерживать свою рыночную позицию путем разорительного ценообразования — снижения цены нефти ниже издержек — с целью устранить меньших по размеру, но равноэффективных конкурентов, то эти усилия, вероятно, потерпели бы неудачу. Большие активы «Стандард Ойл» компенсировались бы большим объемом продаж и, следовательно большими убытками, если бы эти продажи делались по цене ниже издержек.

Даже если бы меньшая фирма обанкротилась первой, ее завод физически сохранился бы и мог бы быть приобретен новым конкурентом. На основе анализа материалов антитрестовского дела против «Стандард Ойл» Макги пришел к выводу, что «разорительное ценообразование» в данном случае было мифом: Рокфеллер поддерживал свое монопольное положение, покупая конкурентов, причем обычно по высоким ценам.

Если эта аргументация правильна, то отсюда следует, что некоторая стандартная антитрестовская политика теряет смысл. Ценовая политика, которую критиковали как разорительную, может фактически быть способом, которым новые фирмы прорываются на существующие рынки, используя низкие цены, чтобы побудить потенциальных клиентов попробовать их продукцию. Если это так, то запрещение такой политики уменьшает конкуренцию и способствует монополии, которую закон призван предотвратить.