Термин «временное предпочтение» отражает идею о том, что люди предпочитают «нынешние блага» (блага, доступные для использования в настоящее время) «будущим благам» (благам, которые, как ожидается, станут доступными в некоторый момент в будущем). Предполагается, что общественная норма временного предпочтения, результат взаимодействия индивидуальных структур временных предпочтений, определяет чистую процентную ставку в обществе и равна ей.
Вся экономика пронизана «рынками времени», где нынешние блага обмениваются на будущие. Это происходит не только на рынке займов (где кредиторы «продают» нынешние деньги за право получить деньги в будущем), но и во всех процессах производства, где временное предпочтение принимает вид «естественной нормы дохода».
Капиталисты платят нынешние деньги (приобретая или арендуя землю, средства производства и сырья, нанимая рабочую силу или покупая труд в рабовладельческой системе) ради приобретения ожидаемого будущего дохода от конечных продаж продукции. Долгосрочная норма прибыли и норма дохода на капитал представляют собой, следовательно, формы ставки процента. Поскольку бизнесмены стремятся получать прибыль и избегать убытков, экономика стремится к состоянию общего равновесия, в котором все ставки процента и нормы прибыли будут равными, а значит, не будет чистой предпринимательской прибыли или убытков.
В ходе многовековых размышлений над проблемой оправдания процента католические философы-схоласты пришли к весьма изощренным объяснениям и оправданиям дохода на капитал, включая риск и альтернативные издержки в виде упущенной прибыли. Но они столкнулись с огромными трудностями при объяснении процента по безрисковому займу и поэтому осудили такой процент как греховный и ростовщический.
Тем не менее, некоторые из поздних схоластов, более благожелательно относившихся к ростовщичеству, заложили основы подхода к объяснению процента с помощью временного предпочтения. В своей подробной критике стандартных аргументов в пользу запрещения ростовщичества в работе «Трактат о договорах» (1499) Конрад Зумменхарт, теолог из Тюбингенского университета, использовал временное предпочтение для объяснения приобретения долга со скидкой, даже если этот долг только что появился.
Когда кто-то платит 100 дол. за право получить 110 дол. в некоторый момент в будущем, покупатель (кредитор) не получает ростовщической выгоды от этого займа, поскольку и он, и продавец (заемщик) оценивают будущие 110 дол. как стоящие 100 дол. в настоящий момент.
Спустя полвека выдающийся доминиканский юрист и денежный теоретик из саламанкского университета Мартин де Аспилкуэта «Наваррец» ясно сформулировал понятие временного предпочтения, но не использовал его для защиты ростовщичества. В «Комментарии о ростовщичестве» Аспилкуэта отметил, что нынешнее благо, например деньги, обычно стоит на рынке больше, чем будущие блага, т.е. права на получение денег в будущем. Как считал Аспилкуэта, «претензия на нечто стоит меньше, чем сама вещь, и... ясно, что то, что не может использоваться в течение года, менее ценно, чем нечто того же самого качества, пригодное для употребления сразу».
Примерно в то же время итальянский гуманист и политик Джан Франческо Лоттини да Вольтерра в своем сборнике советов правителям «Awedimenti civili» (1574) открыл временное предпочтение. К сожалению, от Лоттини идет также традиция морализаторского осуждения временного предпочтения как завышенной оценки настоящего, которое может быть воспринято органами чувств немедленно.
Спустя два века неаполитанский аббат Фердинандо Галиани рассмотрел основы временного предпочтения в своем труде «Delia Moneta», 1751. Галиани отметил, что так же, как обменный курс двух валют приравнивает стоимости имеющих хождение в данном месте и пространственно отдаленных денег, ставка процента приравнивает нынешние и будущие, т.е. отдаленные во времени, деньги. Приравниваются, таким образом, не физические свойства, а субъективные ценности денег в умах индивидов.
Эти разрозненные наметки едва ли могли служить достаточной основой для замечательной разработки полномасштабной теории временного предпочтения процента французским государственным деятелем Анн Робером Жаком Тюрго (1727—1781), который в нескольких довольно кратких набросках почти полностью предвосхитил последующее развитие австрийской школой теории капитала и процента.
В своей работе, защищающей ростовщичество, Тюрго спрашивает: почему заемщики готовы платить процент за использование денег? В центре внимания должна находиться не сумма выплачиваемого драгоценного металла, а его полезность для кредитора и заемщика. В частности, Тюрго сравнивает «разницу в полезности, которая существует на дату кредитования между суммой, имеющейся к настоящему времени, и такой же суммой, которая должна быть получена через определенное время», и ссылается на известное изречение: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе».
Поскольку сумма денег, имеющаяся сейчас, предпочтительнее обещания получения аналогичной суммы через один год или несколько лет, возврат той же основной суммы означает, что кредитор «дает деньги, получая взамен только обещания». Следовательно, процент компенсирует это различие в ценности суммой, пропорциональной длительности задержки. Тюрго добавил, что в ссудной сделке должны сравниваться не ценности даваемых в долг и возвращаемых денег, а скорее «ценность обещания суммы денег с ценностью суммы денег, имеющейся в настоящее время».
Кроме того, Тюрго был, очевидно, первым, кто пришел к понятию капитализации, вытекающему из временного предпочтения, которое состоит в том, что текущая капитальная стоимость любого блага длительного пользования в тенденции равняется сумме ожидаемых годовых доходов, дисконтированных с использованием рыночных норм временного предпочтения или ставок процента.
Тюрго был также первым, кто проанализировал соотношение между объемом денежной массы и процентом. Если прирост количества денег достается людям со слабым временным предпочтением, то выросшее затем отношение сбережений к потреблению уменьшает временное предпочтение и, следовательно, снижает процентные ставки при повышении цен.
Если, однако, прирост денежной массы достается людям с сильным временным предпочтением, то, напротив, процентные ставки должны подниматься вместе с ценами. В целом Тюрго отметил, что за последние столетия в Европе вырос дух бережливости, и потому нормы временного предпочтения и ставки процента имели тенденцию к падению.
Одной из примечательных несправедливостей в историографии экономической мысли было допущенное Бём-Баверком в его работе 1884 г. невнимание к предвосхищению Тюрго его собственной теории процента на основе временнбго предпочтения. Частично это невнимание проистекало из примененной Бём-Баверком тактики расчистки почвы для своей позитивной теории процента путем опровержения, иногда несправедливого, подходов его предшественников.
Эта несправедливость особенно заметна в случае с Тюрго, поскольку мы теперь знаем, что в 1876 г., всего за восемь лет до публикации своей работы по истории теорий процента, Бём-Баверк написал очень лестную, но до сих пор не опубликованную работу о теории процента Тюрго, сохранившуюся в трудах семинара Карла Книса в Гейдельбергском университете.
Опровергая трудовую теорию цены Рикардо — Джеймса Милля с позиций субъективной теории полезности, Сэмюэль Бейли ясно излагает концепцию временного предпочтения. Опровергая утверждение Милля о том, что время как «просто абстрактное слово» не способно увеличить цену, Бейли заявил, что «мы обычно предпочитаем настоящее удовольствие или наслаждение будущему» и, следовательно, предпочитаем нынешние блага ожиданию появления этих благ в будущем. Бейли, тем не менее, не попытался применить свою идею к объяснению процента.
В середине 1830-х годов ирландский экономист Сэмюэль Маунтифорт Лонгфилд разработал названную впоследствии австрийской теорию капитала как предоставления услуги для рабочих в виде предложения денег в настоящее время вместо их ожидания в будущем, когда продукт будет продан. В свою очередь, капиталист получает от рабочих дисконтированную величину их производительности. Как сформулировал это Лонгфилд, «капиталист... платит заработную плату немедленно, и взамен получает ценность труда [рабочих]... [которая] больше, чем заработная плата за этот труд. Разница составляет прибыль, полученную капиталистом на авансированные им деньги... являющуюся как бы дисконтом, который работник платит за немедленную выплату».
«Предавстрийский» временной анализ капитала и процента наиболее полно был проведен в том же 1834 г. шотландцем, а позднее канадцем Джоном Ре, известным своими чудачествами. При попытке защитить протекционистские тарифы от критики Смита Ре в своей работе «Некоторые новые принципы относительно предмета политической экономии» развил временной анализ капитала в духе Бём-Баверка, отмечая, что инвестиции увеличивают время, требующееся для процесса производства.
Ре отметил, что капиталист должен взвесить, что для него ценнее — большая производительность более длительных производственных процессов или время, в течение которого придется ожидать их завершения. Капиталисты жертвуют нынешние деньги ради большей отдачи в будущем, и разница — процент — отражает общественную норму временного предпочтения. Ре сознавал, что нормы временного предпочтения людей отражают их культурную и психологическую готовность избрать более короткий или более длинный временной горизонт.
Его моральные предпочтения были, несомненно, на стороне бережливых людей со слабым временным предпочтением в сравнении с людьми с сильным временным предпочтением, страдающими «дефектом воображения». Анализ Ре не оказал существенного влияния на экономическую теорию до своего воскрешения в XX в., когда он стал широко упоминаться в поздних изданиях истории теорий процента Бём-Баверка.
Концепция временного предпочтения как понятие и как основа для объяснения процента стала характерной чертой австрийской школы экономической мысли. Ее основатель Карл Менгер сформулировал понятие временного предпочтения в 1871 г., отмечая, что удовлетворение безотлагательных потребностей жизни и здоровья — необходимая предпосылка для удовлетворения более отдаленных будущих нужд.
Кроме того, Менгер заявил: «Весь опыт учит, что мы, люди, рассматриваем нынешние, или же ожидаемые в ближайшем будущем удовольствия, как более важные, чем удовольствия той же интенсивности, но ожидаемые лишь по прошествии некоторого более длительного времени». Менгер, однако, никогда не распространял концепцию временного предпочтения со своей теории ценности на теорию процента, и когда это сделал его последователь Бём-Баверк, он с неудовольствием удалил это место из второго издания своих «Оснований политической экономии».
В работе «Капитал и процент» Бём-Баверк дает классическое изложение теории процента, основанной на временном предпочтении. В первом, историческом томе он отверг все другие теории, в частности теорию производительности капитала; но пятью годами позже в своей «Позитивной теории капитала» Бём-Баверк вновь привлек теорию производительности в попытке объединить ее с теорией временного предпочтения.
Примечательно, что из своих «трех причин» существования процента, где первые две вытекали из временного предпочтения, а третьей стала большая производительность длительных процессов производства, Бём-Баверк считал наиболее важной именно третью. Находясь под сильным влиянием Бём-Баверка, Ирвинг Фишер все более склонялся к выделению предельной производительности капитала как основного детерминанта процента.
После выхода работ Бём-Баверка и Фишера современная теория процента стала придавать временному предпочтению подчиненную роль в объяснении процента: оно используется только для объяснения процентной ставки по потребительским займам и объема потребительских сбережений, в то время как производительность капитала определяла более важный спрос на займы и сбережения со стороны фирм. Следовательно, современная теория процента не охватывает единым объяснением процент по потребительским займам и доход производителя.
Напротив, Фрэнк А. Феттер, развивая концепцию Бём-Баверка, полностью отбросил производительность капитала как объяснение процента и создал объединенную теорию цены и распределения, в которой процент определяется исключительно временным предпочтением, в то время как предельная производительность определяет «рентные цены» факторов производства. В своей выдающейся критике Бём-Баверка Феттер отметил его фундаментальную ошибку при формулировке третьей причины существования процента. Бём-Баверк пытался объяснить отдачу на капитал тем, что «нынешние блага» зарабатывают доход благодаря их производительности в будущем.
На самом деле капитальные блага сами являются будущими благами, поскольку они представляют ценность только потому, что их ожидается использовать в производстве товаров, которые будут проданы потребителю, в определенный предстоящий момент. Убедиться в ошибочности объяснения процента производительностью капитала можно, заглянув в любой современный учебник микроэкономики: после объяснения того, что предельная производительность труда определяет кривую спроса на труд, учебник легко переходит к диаграмме, где по оси у размещается ставка процента для того, чтобы проиллюстрировать определение процента предельной производительностью капитала.
Но аналогом ставки заработной платы должен быть не процент, который является не ценой, а отношением, а рентная цена (цена за единицу времени использования капитального блага). Таким образом, процент остается полностью не объясненным. Короче говоря, как отмечал Феттер, предельная производительность капитала определяет ставки арендной платы, а временное предпочтение определяет ставку процента, в то время как капитальная стоимость фактора производства является ожидаемой суммой будущих арендных выплат за фактор длительного использования, дисконтированных по норме временного предпочтения или по ставке процента.
Людвиг фон Мизес принял взгляд Феттера на определение процента только временным предпочтением в своем труде «Human Action». Мизес скорректировал теорию в двух важных направлениях.
Во-первых, он освободил данное понятие от морализаторского оттенка, который ему продолжал придавать Бём-Баверк, не одобрявший людей, «недооценивающих» будущее. Мизес разъяснил, что положительная ставка временного предпочтения является неотъемлемым атрибутом человеческой природы.
Во-вторых, и это главное, в то время как Феттер считал, что люди могут иметь положительные или отрицательные нормы временного предпочтения, Мизес показал, что положительная норма может быть выведена из факта человеческого действия, поскольку исходя из самой природы цели можно утверждать, что люди стремятся достигнуть этой цели как можно скорее.