Рикардианекая теорема эквивалентности представляет собой утверждение о том, что способ финансирования государственных расходов не имеет значения. Если быть более точными, то выбор между сбором единовременно взимаемых налогов и выпуском государственных облигаций для финансирования расходов государства не влияет ни на потребление домохозяйств, ни на капиталообразование.
Фундаментальная логика, лежащая в основе этого аргумента, содержится в главе XVII («Налоги на другие товары помимо сырья») «Начал политической экономии и налогообложения» Давида Рикардо (1821). Несмотря на то что Рикардо четко объяснил, почему государственные займы и налоги могут быть эквивалентны, он предупреждал против поспешного принятия его вывода: «Из того, что мною сказано, нельзя делать вывод, что я рассматриваю систему заимствований как наилучший способ покрытия чрезвычайных расходов государства. Это система делает нас менее бережливыми, закрывая нам глаза на наше реальное положение».
Еще одна формулировка вопроса о выборе между долгом и налогами возникает в связи с определением национального дохода. Функция совокупного потребления играет важную роль в моделях определения национального дохода, причем совокупное потребление часто является там функцией текущего совокупного располагаемого дохода и совокупного богатства. Вопрос в том, следует ли рассматривать принадлежащие населению государственные облигации как часть совокупного богатства.
Если потребители сознают, что эти облигации в совокупности представляют собой их будущие налоговые обязательства, тогда их нельзя считать частью совокупного богатства. Если, с другой стороны, потребители не сознают, что предполагаемые будущие налоговые обязательства связаны с имеющимися у них облигациями или по какой-то причине это их не беспокоит, тогда облигации следует рассматривать как часть совокупного богатства в функции совокупного потребления. Патинкин занимался этим вопросом и уточнил, что доля «к» всех выпущенных в обращение государственных облигаций должна рассматриваться как богатство.
С точки зрения рикардианской теоремы эквивалентности «к» было бы равно нулю; если же придерживаться того взгляда, что потребители не принимают во внимание свои будущие обязательства по налогам, то «к» было бы равно единице. Бейли также исследовал вопрос о том, будут ли будущие обязательства по налогам влиять на совокупное потребление в модели определения национального дохода, хотя его вариант функции совокупного потребления не включает в явном виде совокупное богатство.
Вопрос о том, являются ли государственные облигации чистым богатством, и вопрос о последствиях использования альтернативных способов финансирования определенной суммы государственных расходов — во многих ситуациях, по существу, идентичны. Но для удобства изложения лучше выбрать какую-нибудь одну формулировку вопроса. Ниже мы сосредоточим внимание на вопросе выбора между текущим налогообложением и финансированием бюджета путем государственных займов.
Идея, лежащая в основе теоремы эквивалентности, вполне проста. Возьмем для примера снижение текущих (единовременно взимаемых) налогов на 100 дол. в расчете на душу населения. Это сокращение налоговых поступлений государства финансируется путем продажи на открытом рынке государственных облигаций общей стоимостью 100 дол. на душу населения. Для простоты предположим, что эти облигации представляют собой одногодичные облигации со ставкой процента, равной 5% годовых.
Кроме того, допустим, что численность населения остается постоянной. На следующий год после снижения налогов облигации погашаются. Чтобы выплатить основную сумму и процент по облигациям, на второй год налоги должны быть увеличены на 105 дол. в расчете на душу населения.
Теперь рассмотрим, как будут реагировать домохозяйства на это межвременное перераспределение своих налоговых обязательств. Домашние хозяйства могут быть в состоянии поддерживать первоначально запланированное текущее и будущее потребление путем увеличения своих текущих сбережений на 100 дол. Дополнительные 100 дол. сбережений могут быть вложены в выпущенные государством облигации. На второй год, когда государство увеличивает налоги на 105 дол., чтобы погасить облигации, домохозяйство может выплачивать дополнительный налог, используя основную сумму и процент на облигацию.
Таким образом, первоначально запланированная траектория потребления продолжает оставаться возможной и после изменения налога. Кроме того, поскольку первоначально запланированная траектория потребления была избрана потребителем до изменения налога, ее выберут и после изменения налога, потому что все относительные цены остаются неизменными. Следовательно, поведение домашнего хозяйства инвариантно к переходам от сбора налогов к получению займов и обратно для данной суммы государственных расходов.
Вышеприведенный пример иллюстрирует главную идею, которая лежит в основе рикардианской теоремы эквивалентности. Поскольку пример предельно прост, полезно указать на то, какие из упрощающих допущений являются фундаментальными для получения результата, а какие приняты лишь для ясности изложения. В вышеприведенном примере менялась только сумма единовременно взимаемых налогов и предполагалось, что последующее увеличение налога распространяется поровну на всех потребителей.
Каждое из этих допущений критически важно для доказательства теоремы и еще будет рассмотрено ниже. В данном примере в явном виде не упомянуто о непредсказуемости будущих налогов или будущих доходов, но теорема эквивалентности Рикардо в данном случае соблюдалась бы, даже если будущее потребление нельзя определить точно.
Она соблюдалась бы и в том случае, если непредсказуемой является реальная ставка процента по государственным облигациям. При условии, что в первый год потребитель увеличивает свой портфель активов на 100 дол. в форме государственных облигаций, он сможет позволить себе после изменения налога сохранять точно такую же траекторию текущего и будущего потребления, как и до изменения налога.
В базовом примере сокращение налога в текущем году финансируется путем выпуска одногодичных государственных облигаций. Между тем инвариантность сохраняется, если текущее снижение налогов финансируется путем выпуска годичных облигаций. Мы вновь предполагаем, что каждый потребитель использует дополнительные 100 дол. располагаемого дохода в первый период, чтобы приобрести вновь выпущенные государственные облигации на сумму 100 дол. Если по этим государственным облигациям должен выплачиваться процент в годы, предшествующие погашению облигаций, то правительство должно для этого увеличить единовременно взимаемые налоги в эти годы.
Потребители, которые держат эти облигации и получают процент, используют процент по своим облигациям для того, чтобы выплачивать увеличившиеся налоги. Затем, когда через N лет придет срок погашения облигаций, каждый потребитель использует основную сумму и последний процент, выплаченные по этим облигациям, чтобы оплатить более высокие налоги, которые взимаются, чтобы погасить долг. Таким образом, и здесь потребители смогут позволить себе сохранять первоначально запланированную траекторию текущего и будущего потребления и находить такое поведение оптимальным.
Убедившись, что рикардианская теорема эквивалентности соблюдается даже в том случае, если для покрытия текущего снижения налогов выпускаются долгосрочные облигации, естественно спросить, будет ли сохраняться инвариантность даже в том случае, когда некоторые или все из ныне живущих потребителей умирают до того, как облигации погашаются. Напрашивается ответ, что потребители, которые живут в период снижения налогов, но умирают до того, как вновь выпущенные облигации изымаются из обращения, испытывают уменьшение дисконтированной стоимости своих налогов и, таким образом, увеличение дисконтированной стоимости своего располагаемого дохода.
Это означает, что такие потребители могли бы позволить себе увеличить текущее и будущее потребление. Для таких потребителей не обязательно держаться за дополнительную облигацию, которая выпускается в первый год, поскольку им не нужны будут облигации, чтобы оплатить будущее повышение налогов, необходимое для погашения облигаций. Следовательно, эти потребители «ceteris paribus» будут стремиться увеличить свое текущее и будущее потребление.
Если потребители всецело следуют своему личному интересу, то избежание будущих налогов по причине смерти сделало бы теорему эквивалентности Рикардо некорректной. Но Роберт Бэрроу выдвинул оригинальные аргументы, расширяющие теорему эквивалентности на тот случай, когда потребители умирают до того, как произойдет увеличение налогов, компенсирующее их текущее снижение. До того как мы рассмотрим содержание аргументации Бэрроу по существу, интересно отметить, что сам термин «рикардианская теорема эквивалентности» был, очевидно, впервые применен Джеймсом Бьюкененом в опубликованном комментарии к работе Бэрроу.
Комментарий Бьюкенена начинается с указания на то, что Бэрроу не удалось приписать Рикардо мысль о том, что долг и налоги могут быть эквивалентны, и носит название «Бэрроу о рикардианской теореме эквивалентности». До этого Бьюкенен ссылался на этот тезис как на «гипотезу эквивалентности».
Бэрроу постулирует, что у потребителей имеются завещательные мотивы особого вида, которые можно назвать «альтруистическими». Альтруистический потребитель получает полезность и от своего собственного потребления, и от полезности, получаемой его детьми. Следовательно, потребитель, являющийся альтруистом по отношению ко всем своим детям, заботится не только о своем собственном потреблении, но также косвенным образом о потреблении всех своих детей.
Более того, если все дети потребителя-альтруиста также являются альтруистичными и заботятся о полезности для своих детей, тогда потребитель-альтруист косвенно заботится о потреблении всех своих внуков. При условии, что все потребители являются альтруистами, этот аргумент можно расширить «ad infinitum» с тем важным следствием, что потребитель-альтруист заботится — по крайней мере косвенно, — о всей траектории текущего и будущего потребления себя и всех своих потомков.
Идея Бэрроу о том, что потребитель, ведущий себя как альтруист в отношении интересов разных поколений, заботится обо всей траектории потребления своей семьи, нейтрализует возражение, согласно которому потребители, которые из-за смерти избегают уплаты будущих налогов, увеличат потребление в ответ на текущее снижение налогов. Для потребителей-альтруистов неважно, кто именно — они или их потомки — платит более высокие налоги, необходимые для покрытия основной суммы и процента по выпущенным облигациям.
В ответ на снижение налога на 100 дол. в текущем году потребитель-альтруист не будет менять свое потребление, а приобретет дополнительные государственные облигации на сумму 100 дол. Если облигации не погашаются до смерти этого потребителя, он завещает их своим детям, которые затем смогут использовать эти облигации, чтобы выплачивать более высокие налоги в тот год, когда облигации будут гаситься, или еще раз завещать эти облигации своим детям, если в течение их жизни облигации не будут погашены.
Важно отметить: тот факт, что потребитель оставляет наследство, не является достоверным свидетельством того, что он является альтруистом в определенном выше смысле. Наследства могут быть случайным результатом безвременной кончины или могут быть оставлены по мотивам, отличным от чистого альтруизма в том смысле, какой использует Бэрроу.
К примеру, если полезность, которую потребитель получает от того, что оставляет наследство, зависит только от размера наследства, то он не будет беспокоиться об увеличении налогов, которые могут быть взысканы с его детей или детей его детей. В этом случае рикардианская теорема эквивалентности выполняться не будет.
Тот аргумент, что каждый текущий и будущий потребитель в семье потребителей, ведущих себя альтруистично в отношении интересов разных поколений, заботится как о своем собственном потреблении, так и о потреблении всех своих потомков на веки вечные, позволяет поставить вопрос о том, надо ли будет правительству вообще когда- нибудь полностью рассчитываться по вновь выпущенным государственным облигациям.
Если правительство смогло бы вечно оттягивать выплату основной суммы и процента по этому долгу, так что никогда не возникло бы необходимости увеличивать налоги, то, по всей видимости, финансирование текущего снижения налогов путем выпуска государственных облигаций снизило бы дисконтированную ценность налогов, выплачиваемых нынешними и будущими членами семейства, и, следовательно, привело бы к увеличению потребления этой семьи. Вопрос о том, должно ли за текущим снижением налогов через какое- то время следовать увеличение налогов, зависит от соотношения процентной ставки и темпа экономического роста.
Если процентная ставка превышает темп экономического роста, тогда вечно оттягивать выплату основной суммы и процента по выпущенным облигациям невозможно. Если правительство попыталось бы это делать путем выпуска новых облигаций, то число этих облигаций постоянно возрастало бы темпом, равным процентной ставке. Если процентная ставка превышает темпы роста данной экономики, эти облигации не стали бы охотно держать в частных портфелях.
И наоборот, если ставка процента не дотягивает до темпов роста данной экономики — состояние, которое сигнализирует о неэффективном перенакоплении капитала, тогда, как указал Фелдстайн, у правительства есть возможность постоянно оттягивать выплату долга; Кармайкл показал, что в этом случае мотив альтруистического завещания не будет работать, но может работать мотив альтруистического дарения родителям от детей (который обусловливает, что полезность для потребителя зависит от его собственного потребления и полезности для его родителей). Если действует мотив дарения, то, как утверждает Кармайкл, рикардианская теорема эквивалентности будет выполняться, несмотря на то обстоятельство, что государственные облигации могут рассматриваться как чистое богатство.
Теперь, когда мы описали довольно общий набор условий, при которых выполняется рикардианская теорема эквивалентности, полезно рассмотреть ряд условий, которые могли бы вести к ее нарушению.
Четкий обзор тех причин, по которым теорема эквивалентности Рикардо может неверно описывать фактические последствия долгового и налогового бюджетного финансирования, представил Тобин.
Рикардианская теорема эквивалентности требует не только того, чтобы потребители вели себя альтруистично в отношении интересов других поколений, но и того, чтобы потребители могли завещать какую угодно сумму при условии выполнения бюджетного ограничения. Если быть более точными, то потребитель-альтруист может захотеть оставить своим детям наследство отрицательной величины, но он ограничен условием оставлять наследство не меньше нуля.
Тот факт, что потребитель может пожелать оставить наследство отрицательной величины, не обязательно нарушает допущение о том, что он является альтруистом. Может статься, что все дети потребителя будут настолько состоятельнее его самого, что, несмотря на альтруизм, он мог бы достичь более высокого уровня полезности, забрав и потребив некоторые из ресурсов своих детей. Формальные условия, в которых потребители-альтруисты хотели бы оставить наследства отрицательной величины, были представлены Дрейзеном и Вайлем.
При этих условиях, если на потребителя накладывается ограничение не оставлять отрицательное наследство, он оставит нулевое. В таких случаях сокращение налогов, за которым последует их увеличение после смерти этого потребителя, уменьшит текущую ценность налогов, выплачиваемых потребителем, и он увеличит свое потребление. В результате текущее снижение налогов поможет потребителю оставить желаемое им отрицательное наследство — путем передачи ему текущих ресурсов, изъятых у его потомков.
Вторая причина отступления от рикардианской теоремы эквивалентности состоит в том, что политические меры нередко перераспределяют ресурсы между семьями, а кроме того, у семей бывают разные предельные склонности к потреблению из дохода или из накопленного богатства. К примеру, предположим, что снижение налога в текущем году влияет только на половину потребителей. Если быть точнее, то предположим, что половина потребителей сталкивается с двухсотдолларовым снижением в текущем году, а у второй половины потребителей в текущем году налоги остаются неизменными.
Правительство выпускает облигации общей величиной 100 дол. на душу населения и в последующий период погашает облигации и выплачивает процент. Для простоты допустим, что численность населения является постоянной, а процентная ставка по государственным облигациям составляет 5% в год. Тогда в год, следующий за снижением налогов, произойдет увеличение налогов на 105 дол. в расчете на одного потребителя. Наконец, допустим, что это увеличение налогов поровну распространяется на всех потребителей. В этом случае снижение налогов в текущем году, очевидно, является перераспределением ресурсов от тех потребителей, чьи налоги остались неизменными, к тем потребителям, чьи налоги в текущем году были снижены.
Получатели этого трансферта увеличат свое потребление, а прочие потребители сократят свое текущее потребление. Это перераспределение потребления может рассматриваться как нарушение теоремы эквивалентности Рикардо. Возрастание или падение совокупного потребления зависит от предельной склонности к потреблению получателей трансферта по сравнению с предельной склонностью к потреблению прочих потребителей. Если все потребители имеют одинаковую предельную склонность к потреблению, то на совокупное потребление или на накопление капитала не будет оказываться никакого влияния.
Однако если, к примеру, получатели трансфертов имеют более высокую склонность к потреблению, чем прочие потребители, то совокупное потребление увеличится. Необходимо отметить, что в некотором смысле этот пример не представляет собой нарушения рикардианской теоремы эквивалентности, потому что не учитывает возможности существования страхового рынка для индивидуальных налоговых обязательств. Если бы такой рынок существовал, то потребители могли бы застраховать себя от перераспределения налогов. Таких рынков, как правило, не существует, но выполнение или невыполнение теоремы эквивалентности может зависеть от причины, в силу которой этих рынков не существует.
Неопределенности относительно продолжительности жизни отдельного потребителя самой по себе недостаточно для того, чтобы нарушить рикардианскую теорему эквивалентности, хотя бывают ситуации, в которых это ведет к ее нарушению. Для простоты рассмотрим потребителей, каждый из которых вносит 1000 дол. в фонд социального обеспечения в течение своей трудовой карьеры. Допустим, что в конце трудовой карьеры некоторые из потребителей умирают, а некоторые остаются в живых и живут на пенсии в течение определенного времени. Число потребителей, не доживших до пенсии, может быть предсказуемым, но кто именно умрет, а кто останется в живых, предсказанию не поддается.
Каждый из оставшихся в живых потребителей-пенсионеров получает одинаковую долю из фонда социального обеспечения (с накопившимися процентами), в который они вносили вклады в то время, когда работали. Доход за счет социального обеспечения у каждого оставшегося в живых больше чем 1000 дол. (плюс проценты), потому что этот фонд содержит вклады плюс проценты на них таких же, как он, людей, которые умерли в конце своей трудовой карьеры.
Возникает вопрос, влияет ли введение такого типа системы социального страхования на потребление и накопление капитала или в соответствии с рикардианской теоремой эквивалентности потребление и накопление капитала останутся незатронутыми. Чтобы ответить на этот вопрос, полезно заметить, что эта стилизованная система социального обеспечения имеет характеристики актуарно справедливого страхового аннуитета. Потребители выплачивают страховую премию (налог на социальное обеспечение) в молодости и получают платежи, если доживают до пожилого возраста.
Более того, если у всех потребителей одинаковая вероятность умереть, то норма дохода для тех, кто останется в живых, равна актуарно справедливой норме дохода. Если бы существовал конкурентный рынок аннуитетов, то на нем предлагались бы также аннуитеты, дающие актуарно справедливую норму дохода. В этом случае социальное страхование действительно не будет оказывать никакого влияния на потребление потребителей-альтруистов или на накопление ими капитала.
Причина состоит в том, что работники, облагаемые налогом в 1000 дол., по существу, вынуждены приобрести за 1000 дол. предлагаемый государством актуарно справедливый аннуитет, называемый социальным страхованием; однако эти потребители могут позволить себе сохранить первоначально запланированные ими уровень потребления и величину наследства, сократив сумму находящихся в их владении частных аннуитетов на 1000 дол.
Такое сокращение суммы частных аннуитетов будет избрано индивидуальным потребителем, потому что позволит ему восстановить величину своего первоначального портфеля аннуитетов и других активов, не меняя уровня своего потребления. Таким образом, в этом случае рикардианская теорема эквивалентности выполняется.
Если вероятность остаться в живых к моменту выхода на пенсию среди потребителей различается и если индивидуальные потребители лучше информированы о вероятности своего собственного дожития, чем страховые компании, то описанная выше система социального обеспечения будет оказывать воздействие на потребление и накопление капитала. Причина состоит в том, что если страховая компания предложит аннуитеты по цене, которая являлась бы актуарно справедливой для среднего потребителя, то она пострадает от того, что известно под названием «неблагоприятного отбора» или отбора худших.
В качестве простого примера допустим, что страховые компании знают среднюю вероятность смерти, но не имеют никакой дополнительной информации о вероятности смерти индивидуальных потребителей. Если бы страховая компания предложила аннуитеты по актуарно справедливой цене для среднего потребителя, то те потребители, которые считали бы, что их здоровье лучше среднего уровня, рассматривали бы приобретение этих аннуитетов как выгодную сделку; потребители, которые считали бы, что их здоровье хуже среднего уровня (или они занимаются более опасной деятельностью, чем средний человек), рассматривали бы цены этих аннуитетов как завышенные, потому что у этих потребителей было бы меньше шансов дожить до получения выплат.
Поскольку здоровые потребители покупали бы непропорционально большую долю аннуитетов, то они — в среднем — причиняли бы убытки их продавцам и побудили бы этих продавцов взимать за них более высокую плату. Что же касается системы социального страхования, то она может предоставлять свои аннуитеты по актуарно справедливой для среднего потребителя цене, потому что обязательная система социального страхования не подвержена отбору худших. То есть, поскольку правительство может определить количество выделяемых из государственного бюджета аннуитетов, которыми владеет каждое лицо, ему не нужно беспокоиться о том, что здоровые потребители будут владеть непропорционально большой долей аннуитетов.
Следовательно, как показал Эйбел, аннуитет, предлагаемый системой социального страхования, приносил бы более высокую норму прибыли, чем частный аннуитет, или, что равнозначно, был бы доступным для потребителей по более низкой цене. Из-за разницы в ценах аннуитетов, предоставляемых государством и частными компаниями, потребители не смогли бы точно компенсировать воздействие социального страхования, заключая сделки на рынке частных аннуитетов.
Главный аргумент, лежащий в основе рикардианской теоремы эквивалентности, сводится к тому, что не существует разницы между тем, выпускает ли правительство облигации в количестве 100 дол. на душу населения или собирает налоги в количестве 100 дол. на душу населения, поскольку в последнем случае потребители могут занять 100 дол. в расчете на душу населения, чтобы уплатить более высокие налоги. В первом случае на 100 дол. в расчете на душу населения увеличиваются государственные займы, а в последнем случае — частные заимствования.
При соответствующих условиях неважно, кто берет займы — государственный или частный сектор. Чтобы выбор между финансированием путем займов и путем сбора налогов имел значение, необходимо, чтобы любые изменения в государственном заимствовании нельзя было бы полностью компенсировать изменениями поведения частного сектора. Равным образом, должно быть нечто, что государство могло бы делать на кредитных рынках, а частный сектор не мог бы.
Например, как было показано выше, если индивидуальные потребители захотели бы оставить наследство отрицательной величины, но были бы не в состоянии это сделать, то снижение налогов, сопровождаемое выпуском государственных облигаций, позволяет по крайней мере некоторым из числа ныне живущих жителей осуществить передачу ресурсов от своих наследников самим себе. Этот трансферт ресурсов между поколениями позволяет некоторым потребителям «оставлять наследство отрицательной величины», что они в индивидуальном порядке были бы не в состоянии осуществить.
Еще один пример того, что может делать государство, но не частный сектор, дает рассмотрение отбора худших. По причине обязательного характера налогов правительство может избежать проблемы отбора худших, с которой неизбежно столкнулись бы частные страховые компании.
Пример, в котором отбор худших ведет к нарушению рикардианской теоремы эквивалентности, был построен таким образом, чтобы выполнялся набор строгих правил, которого требуют приверженцы теоремы. В частности, устанавливались следующие допущения: (1) у потребителей имеются альтруистические завещательные мотивы, так что они проявляют интерес к налогам после своей смерти; (2) существует всеохватывающая система конкурентных рынков и (3) изменяются только единовременно взимаемые налоги. Между тем в реальной экономике наблюдается ряд важных отступлений от каждого из этих допущений. Эти отступления рассматриваются ниже.
Первое: у потребителей может не быть завещательного мотива либо потому, что у них нет детей, либо потому, что они не заботятся ни о чьем благе, кроме своего. Но даже если у потребителей действительно имеется завещательный мотив, он может не реализоваться, как это было рассмотрено выше. Даже если завещательный мотив реализуется, он может реализовываться не в той форме, которая соответствовала бы теореме эквивалентности.
Если полезность для потребителя напрямую зависит от размера того наследства, которое он оставляет, а не от полезности для его наследников, то снижение текущих налогов, за которым последует повышение налогов для его наследников, приведет к повышению текущего потребления данного потребителя.
Его наследство приносит полезность непосредственно как любое другое потребительское благо. В результате снижения налогов, которые он должен выплачивать в течение жизни, у этого потребителя будет более высокий уровень прижизненного дохода и он сможет увеличить свое собственное потребление и то наследство, которое он оставляет. Если его собственное потребление и наследство представляют собой нормальные блага в его функции полезности, то он выберет увеличение и того, и другого.
Даже если у всех потребителей имеются реализуемые альтруистичные завещательные мотивы, снижение налогов может увеличить текущее потребление. Если все потребители имеют по нескольку детей, но каждый потребитель заботится о полезности только для одного из своих детей, то в будущих поколениях будут потребители, полезность для которых не принимается в расчет всеми текущими потребителями. В той мере, в какой будущие налоги взимаются с этих потребителей, некоторая часть будущих налоговых обязательств, связанных с текущим снижением налогов, не будет приниматься в расчет нынешними потребителями. В этом случае снижение налогов увеличивало бы текущее совокупное потребление.
Второй тип отступлений от строгой системы допущений сводится к тому, что может не существовать полной всеохватывающей системы конкурентных рынков. К примеру, молодой потребитель с высоким ожидаемым доходом хотел бы взять заем, чтобы увеличить свое потребление в молодости с намерением выплатить этот заем, когда его доход в будущем повысится. Однако по множеству причин для молодого потребителя заимствование желаемой суммы может быть невозможным; если это так, то данный потребитель характеризуется как имеющий «ограничение по ликвидности».
Если текущий налог снижается, то потребитель с ограничением по ликвидности может выбрать скорее потребление некой части или даже всей суммы снижения налога, чем накопление всей этой суммы. Причина состоит в том, что потребитель с ограничением по ликвидности, возможно, и хотел бы взять заем, чтобы увеличить свое потребление, но не имел возможности этого сделать. Фактически текущее снижение налогов позволяет потребителю делать займы, чтобы увеличивать свое текущее потребление. Финансирование текущего снижения налогов за счет выпуска государственных облигаций может рассматриваться как получение государством займа от потребителя.
И хотя из этого примера, вроде бы, очевидно, что потребитель с ограничением по ликвидности увеличил бы свое текущее потребление в ответ на текущее снижение налогов, при интерпретации этого результата требуется некоторая осторожность. До тех пор, пока не указано основание для ограничения ликвидности, нельзя определить, каковы будут последствия снижения налогов. Например, предположим, что потребитель в состоянии взять взаймы некую сумму, но имеет ограничение по ликвидности в том смысле, что хотел бы занять еще большую сумму.
Если его кредиторы определяют, сколько они хотят дать взаймы, исходя из его способности возвратить этот кредит, то, предвидя будущее увеличение налогов, сопровождающее текущее снижение налогов, кредиторы сократят сумму, которую они готовы дать взаймы, на сумму снижения налогов. В этом случае рикардианская теорема эквивалентности по-прежнему выполнялась бы.
Другого рода отступлением от системы всеобъемлющих конкурентных рынков, которое могло бы нарушить действие теоремы эквивалентности, является отсутствие определенных типов страховых рынков. Чен, а также Барски, Мэнкью и Зелдес не так давно выступили с утверждением, что если отсутствуют рынки страхования от непредсказуемых колебаний дохода, остающегося после уплаты налогов, то текущее снижение налогов могло бы увеличить текущее потребление.
Довод, разработанный Бэрроу и Тобином, состоит в том, что в той мере, в какой индивидуальные обязательства по выплате налогов пропорциональны доходу, налоговая система предоставляет частичную страховку против колебаний индивидуального располагаемого дохода. Следовательно, увеличение налоговых ставок, которое следует за текущим снижением налогов, уменьшит изменчивость будущего располагаемого дохода.
Снижение степени риска будущего располагаемого дохода сокращает текущее страховочное сбережение, которое потребители осуществляют, чтобы оградить себя от низкого потребления в будущем. Сокращению страховочных сбережений соответствует увеличение текущего потребления.
Третьего рода отступление от строгой системы допущений, лежащей в основе теоремы эквивалентности, состоит в том, что налоги большей частью не являются единовременно собираемыми налогами. Как правило, налоги взимаются с результатов экономической деятельности, и изменения в этих налогах создают стимулы для изменения масштабов этой деятельности. И хотя существование искажающих экономическую деятельность налогов не всегда означает, что данная теорема нарушается применительно к изменениям в единовременно взимаемых налогах, оно искажает интерпретацию эмпирических проверок рикардианской теоремы эквивалентности, при которых используются исторические данные о дефицитах и потреблении за предшествующие периоды.
Как говорилось выше, существует множество потенциальных источников отступления от рикардианской теоремы эквивалентности, и в конечном счете важность этих отступлений — вопрос эмпирический. Существующая литература, в которой делается попытка эмпирически проверить теорему, дала неоднозначные результаты: некоторые исследования доказывают, что теорема выполняется, другие демонстрируют противоположное.
Однако при оценке эмпирической обоснованности теоремы эквивалентности важным вопросом с точки зрения формулирования налогово-бюджетной политики является не то, выполняется ли теорема в точности или нет, а то, насколько существенными в количественном отношении являются отступления от нее. Существующие эмпирические исследования пока еще не пришли к консенсусу по этому вопросу.